Свет в конце тоннеля (СИ)

— «Абсолютную Истину можно познать в трёх её аспектах: как безличный Брахман, локализованную Параматму и Бхагаван, Верховную Личность Бога, — объяснял я своим вип-клиентам. — При помощи медитаций вы сможете достичь сияния Брахмана Абсолютной Истины. Увидевшие Абсолютную истину в своём сердце станут настоящими йогами». И мудро улыбался, глядя как они торопливо записывают эту бессмысленную фигню. «Верховная Личность — это Ишвара… Слово „ишвара“ значит „контролирующий“. Достигнув просветления, вы наконец-то сможете контролировать свою жизнь. Но в Ведах говорится „Ишварах парамах“, — говорил им я, отродясь не читавший Вед, — »«Парама» значит «верховный». Все контролирующие также и контролируемые! Так устроен мир! Ни один из присутствующих здесь джентльменов, ни одна из присутствующих здесь дам не могут сказать: «Я — верховный контролирующий». Это невозможно. Наше положение контролирующих относительно, потому что верховным контролирующим остаётся Господь Брахма, который является первым существом во вселенной…'

— «Бхарата-бхумите хаила манушйа-джанма йара, — повторял я заученные наизусть слова, — джанма сартхака кари кара пара-упакара. Миссия духовных людей — заниматься деятельностью, несущей благо другим, потому что вы находитесь под действием материальных законов. Вы не можете контролировать свои чувства, и они приводят вас в самые тёмные области существования…» Они не хотели в тёмные области, они думали, что хотят контролировать свою жизнь… Чёрта с два! На самом деле, они бегали кругами, пытаясь всучить этот контроль первому достаточно небрезгливому встречному. Например, мне. Их жизнь мне нафиг не сдалась, но денежки я принимал охотно. Изображать из себя Духовного Учителя было скучно, но прибыльно, а главное, никто бы не опознал в Просвещённом Сурье беглого рашн-мафия-мэна Ивана Гоголеффа. Поэтому я сидел в простыне и улыбался, пока мой след из Африки остывал, а истории транзакций теряли свою актуальность. Хорошее было время! Утомил я вас своим трёпом? Смотрю, пацан, ты уже совсем сонный… Ладно, давайте отбиваться. Пацан, не забудь зубы почистить. Лысая Башка, не забудь таблетки принять. Всем спокойной ночи.

* * *

— Что такое? Блин, напугала, Лысая Башка. Что случилось? Чего не спишь? Ночь же. Голова опять болит? Нет? Что пальцем тычешь? На улице? Кто-то на улице? Хорошо, понял тебя. Благодарю за проявленную бдительность при несении караульной службы. Я разберусь. Сейчас, только куртку накину. Где там мой «Миротворец»?

* * *

— Итак, кому не спится в ночь глухую? Давай, обозначь себя. Не зря же я на улицу выперся, хотя мог бы спать и спать. Вопросы? Предложения? Пожелания?

— Пожелания сдохнуть принимаются?

— Как говаривали в другое время и в другом месте: «Не дождётесь». Да ты выйди, выйди из кустов, не стесняйся.

— А ты не бросишься?

— За себя беспокойся. Мой радиус меньше, чем ты можешь себе представить.

— Ты же не один в моей берлоге, да? Значит не врут, что можно приучить себя к определённым людям…

— Не врут. Так ты, значит, и есть тот мародёр, на чей схрон мы так удачно зашли?

— Да, вы взяли моё, и я этого так не оставлю!

— Ну, пока, строго говоря, мы ничего ещё не взяли, кроме одной железки, вернувшейся, замечу, к законному владельцу. Но врать не буду — собираемся с тобой поделиться. Все не заберём, нам столько хлама не надо, но кое-что из материальных ценностей подвергнется перераспределению.

— Это моё!

— Нет, приятель, не твоё. То, что ты натаскал это в норку, ещё не создаёт собственности. Это вещи погибших людей, на которые ты не имеешь никаких прав.

— Вы тоже не имеете!

— Факт.

— Тогда почему вы их забрали?

— Потому что там, где кончаются права, начинаются возможности. У нас они есть, мы ими воспользовались.

— Грабители!

— Ну-ну, не надо путаться в дефинициях. Грабители мы были бы, если б отняли у тебя вещи силой. А мы просто подобрали ничьё.

— Это моё!

— Повторяешься, приятель. Твоё оно было, пока при тебе. А когда лежит в сарае — извини, того кто нашёл. Было ваше, стало наше. Да не переживай ты так, ну нафига тебе столько? Ты явно один. Да и не заберём мы всё, так, кое-что приватизируем. Завтра двинем дальше, так что отягощать себя лишней поклажей нам ни к чему.

— Я не согласен!

— Прости, но твоё разрешение нам не нужно. Возможности, помнишь? У нас есть возможность взять. У тебя нет возможности помешать. Так устроен мир, приятель. Апокалипсис на дворе, что ты хотел?

— Что на дворе?

— Ах да, забываю о разнице культурных бэкграундов. Конец света, если проще. Открывает новые возможности, закрывая старые. В целом, то ещё говно, но нас не спросили. Иди погуляй, приятель, утром придёшь рыдать над убытками. Ничего личного, просто апокалипсис.

— Оставьте всё и уходите. Сейчас. Это мои вещи, они мне нужны. Все. Вы всё равно сдохнете, а я собираюсь пережить зиму. И вас.

— Нет.

— Нет?

— Извини, приятель. Тебе не повезло, я этически небезупречен. Для меня есть свои и чужие. Свои в приоритете, чужим — как получится. Свои — там, внутри. Ты — чужой. Было приятно поболтать, пока.

— Я убью вас!

— Ой, боюсь-боюсь!

— Я не пугаю! Я сделаю это!