Свет в ладонях

«Бегите!» К счастью, Джонатану хватило ума сообразить, что по разгромленной площади или незнакомому переулку девицы далеко не убегут. Так что и впрямь приходилось заключить временное перемирие.

Перемирие? Когда это они успели стать врагами? Вот же чёрт…

Вскоре они сидели вчетвером за угловым столом в тёмной таверне с низкими потолками. Людей в таверне не было — все ушли на парад, а оттуда разбежались кто куда — и хозяин был рад внезапным посетителям. Клайв взял всем вина, к которому никто не притронулся. Разговор обещал быть трудным.

— Ладно, — сказал Клайв, поняв, что начинать придётся ему. — Слушайте, что ли. Но учтите, потом и мне захочется послушать вас.

И он рассказал им о вызове во дворец Зюро и о непрошеной аудиенции у «трёх братьев» — без утайки, от первого до последнего слова, так, как запомнил.

Уже к середине его речи настроение за столом существенно переменилось. Джонатан был поражён до такой степени, что совершенно забыл о своей враждебности, и только хлопал глазами, разинув рот, так, как всегда слушал армейские побасёнки в ночном карауле. Эстер, по-видимому, мало знавшая об интригах родного отца, тоже слушала в изумлении, подавшись вперёд и жадно ловя каждое слово.

И только Женевьев, её высочество узурпаторша, сидела прямо, точно шпагу проглотив, крепко сжимала губы и глядела на Клайва со смесью удивления и презрения, так, словно он уже засадил её в каземат и допрашивал с пристрастием, и только этим презрением она могла от него отгородиться. Клайву этот взгляд весьма не понравился, так как отвечал минимум на половину донимавших его вопросов. И порождал столько же новых.

— Ты уверен, — выдавил наконец Джонатан, справившись с первым ошеломлением, — что всё понял правильно? Прости, но… как-то не верится…

— Хочешь спросить, смотрелся ли я в зеркало? — криво ухмыльнулся Клайв. — Было дело. Согласен, морда некоролевская совершенно. Но я просто передаю их слова. И по этим словам выходит, Джонатан, что твоя подопечная — государственная преступница. Пораскинь мозгами и припомни, как велит обращаться с государственными преступниками Устав. А потом скажи, что я должен сделать?

Джонатан смотрел на него расстроенно. Опять по больному. Да что ж такое? А выбор разве есть?

— Ну, а теперь я с удовольствием послушаю вас. А то в горле пересохло, не привык столько болтать. — Клайв опрокинул в рот стакан вина, причмокнул, облизнул губы и вопросительно взглянул на принцессу.

Та не проронила ни слова. Вместо неё, душераздирающе вздохнув, заговорил Джонатан.

Он начал с того, как был назначен в караул при королевской опочивальне, и закончил стычкой с бывшим сослуживцем, которая в конечном итоге и привела его в подвальчик на Петушиной улице. Клайв слушал и кивал. Подобные подозрения у него были — он ни секунды не допускал, что Джонатан мог убить короля, как утверждал Монлегюр. Однако вполне допускал, что его юный друг мог стать жертвой интриг принцессы, умело притворявшейся невинной овечкой и мученицей. Джонатан был падок на всё романтическое, эту слабость Клайв знал за ним всегда, а что может быть романтичнее роли венценосной беглянки, милой сиротки, которую злобные заговорщики пытаются незаконно лишить трона? Клайв бы даже поверил в эту басню, если бы только не Монлегюр, россказни которого были по крайней мере не менее убедительны.

— Ясно, — сказал он, когда Джонатан умолк. — Примерно так я и думал. Что ж, теперь у нас есть её слово против их слова. Против слова вашего отца, миледи, — и он кивнул Эстер, которая слегка побледнела и откинулась на стуле. Забавно, кстати, что она решилась сбежать с Джонатаном в такой момент. Но об этом как-нибудь после.

Джонатан поколебался, а потом всё же обернулся и робко глянул на принцессу, заранее стесняясь своей дерзости.

— Сударыня? — чуть слышно спросил он.

Та продолжала хранить молчание. Клайву это начинало надоедать.

— Слушайте, милая, — сказал он, и принцесса вздрогнула всем телом, словно он закатил ей пощёчину, — вы, конечно, можете и дальше изображать тут каменное изваяние, но пользы вам это мало принесёт. Вы имеете что возразить? Если так, то я ведь могу принять ваше молчание за признание своей вины. И в таком случае…

— Клайв! — сказал Джонатан, пытаясь встать, но тут принцесса заговорила, заставив его мигом сесть обратно.

— Сударь, — проговорила она совершенно бесцветным голосом, — в Шарми нет такого суда, который мог бы призвать к ответу лицо королевской крови. Для этого у нас не существует исполнительного органа. Что, к слову сказать, несправедливо и надлежит быть исправлено конституционным правом. Но дело сейчас не в этом. Дело в том, что вы говорите столь уверенно, а было ли вам представлено хоть одно доказательство, помимо слов? Отчего вы так уверены, что Монлегюр со своими сообщниками вам не солгали?