Свет в ночи

– Следовательно, она твоя, – заявила директриса и протянула бутылку миссис Пенни. – Уберите это, – приказала она. – Десять штрафных очков, – сказала миссис Айронвуд Деборе. – Потом взглянула на меня. – Я решу, как тебя наказать. Тебе сообщат до конца дня. До этого момента ты должна оставаться в своей комнате.

Миссис Айронвуд развернулась и вышла. Миссис Пенни держала бутылку в руке настолько осторожно, насколько могла, обращаясь с ромом, как с ядом. Она покачала головой.

– Мне так стыдно за тебя, Руби.

– Это не моя бутылка, миссис Пенни.

– Так стыдно, – повторила экономка и вышла следом за директрисой и Деборой. Как только они ушли, все девочки нашего сектора бросились к нашей двери.

– Что она нашла? – спросила Джеки.

– Я уверена, что это всем известно, – сухо ответила я.

– Что известно? – спросила Жизель, выходя из-за ее спины.

– О бутылке рома, которую ты положила в мой ящик.

– Видите? Вот так всегда. Я виновата. Я здесь не одна, Руби. В твою комнату могли зайти и другие девочки из других комнат. Ты не пользуешься большой любовью в кампусе. Может быть, кто-нибудь тебе завидует.

– Кто-нибудь? – улыбаясь, повторила я.

– А может быть, – Жизель уперла руки в бока, – это твоя бутылка.

Я засмеялась и покачала головой.

– Интересно, что она с тобой сделает? – проговорила Саманта.

– Это неважно. Мне все равно, – ответила я, и это было правдой. Мне было все равно.

Перед самым ужином пришла миссис Пенни и сообщила, что этим вечером я должна вымыть все туалетные комнаты в школе. Главный смотритель будет ждать меня с мылом, водой и щеткой. Я должна делать это каждую субботу после ужина в течение месяца.

Я приняла наказание со спокойным смирением, что вызвало досаду Жизель и, с одной стороны, удивило, с другой стороны, произвело впечатление на других девочек. Они не услышали от меня жалоб, даже когда стало понятно, что я не смогу пойти в кино или на танцы. Я знала, что мистер Халл, главный смотритель, меня жалеет. Он даже начал выполнять за меня часть работы, и к моему приходу кое-что было уже сделано.

– Еще никогда эти туалетные комнаты так не выглядели по понедельникам, – сказал он мне.

И был прав. Стоило мне понять, что я не смогу избавиться от наказания без того, чтобы не навлечь на свою голову еще больших неприятностей, я решила работать с энтузиазмом, что сделало наказание выносимым. Я отмывала въевшиеся пятна, оттирала зеркала до солнечного сияния, так что на них не оставалось ни капельки грязи. В третью субботу я обнаружила, что кто-то засорил туалет, так что вода не проходила, а проливалась на пол. Это было омерзительно, и мистер Халл пришел мне на помощь и все вытер. Но все равно меня затошнило, и мне пришлось глотнуть свежего воздуха, чтобы мой ужин остался в желудке.

Через два дня, когда я проснулась, меня затошнило так, что пришлось бежать в ванную. Меня вырвало. Я решила, что у меня сильнейшая желудочная инфекция или я отравилась чистящей жидкостью, которой пользовалась при уборке туалетных комнат. Во второй половине дня тошнота появилась снова, так что мне пришлось отпроситься с занятий и отправиться в медпункт.

Миссис Миллер, школьная медсестра, усадила меня и попросила рассказать обо всех симптомах. Она выглядела очень озабоченной.

– Я устаю больше, чем обычно, – призналась я, когда миссис Миллер спросила меня об этом.

– Ты заметила, что у тебя участилось мочеиспускание?

Я с минуту подумала.

– Да, – согласилась я, – это так.

Медсестра кивнула.

– Что еще?

– Как-то раз у меня закружилась голова. Я просто шла, и вдруг все завертелось вокруг меня.

– Понимаю. Я уверена, что ты следишь за своими месячными и хотя бы предполагаешь, когда они должны быть.

Мое сердце остановилось на мгновение.

– У тебя была задержка? – быстро спросила женщина, заметив выражение моего лица.

– Да, но… со мной такое случалось и раньше.

– Ты последнее время смотрела на себя в зеркало? Не заметила ли ты каких-нибудь изменений в своем теле, особенно в груди? – спросила она.

Я видела проступившие новые кровеносные сосуды, но сказала ей, что посчитала их признаками моего продолжающегося развития. Медсестра покачала головой.

– Ты уже достаточно развилась, – заметила она. – Я боюсь, что все указывает на то, что ты беременна, Руби, – объявила миссис Миллер. – Только ты знаешь, существует ли такая возможность. Это правда?

Я почувствовала себя так, словно женщина вылила на меня ушат ледяной воды. На мгновение все мое тело обмякло, мускулы на лице окаменели. Я не могла ответить. Не думаю, что мое сердце вообще продолжало биться. Как будто я превратилась в камень прямо на глазах миссис Миллер.

– Руби? – снова спросила она. И я начала плакать.

– Ах, моя дорогая, – произнесла миссис Миллер, – бедняжка ты моя.