Свет в оазисе (СИ)

Мануэль был облачен в европейскую одежду. Помещик-энкомендеро, получивший в опеку землю ее высочества королевы Кастилии, не мог ходить полуголым, как таино. Пришлось заново привыкать к стеснявшим движение и дыхание рубашкам, камзолам, плащам, сапогам, чулкам со шнурками.

Другие энкомендеро на островах, используя свое положение, заставляли индейцев трудиться сверх всякой человеческой меры. По сути, они использовали "попечительство" для того, чтобы превратить индейцев в крепостных. Но попадались и исключения. Например, друг Мануэля, Бартоломе де Лас Касас, несколько лет назад прибывший в Новый Свет, чтобы вступить в права владельца обширной энкомьенды на Эспаньоле, когда умер ее прежний владелец, отец Бартоломе, Педро де Лас Касас.

Разумеется, и сам Мануэль никогда не стал бы притеснять людей своего народа, добрых людей таино. Для них он по-прежнему оставался чем-то вроде бехике. Они нередко обращались к нему за помощью, и он назначал им притирания, мази и травяные настои.

Платить налог короне было нетрудно. Для этого вполне хватало продажи в Капарре некоторой части собранных людьми коки плодов или наловленной Арасибо и другими рыбы. Особым спросом пользовались ананасы.

Прошлогодние усилия Мануэля и нескольких нитаино и бехике не прошли даром. Хуан Понсе де Леон, назначенный губернатором острова Сан-Хуан, и верховный касик Агуэйбана провели древний индейский ритуал братания гуатьяо. Затем дон Хуан окрестил мать касика, дав ей имя Инес. Обе стороны придерживались принятых на себя обязательств, и если таино на острове и были недовольны возложенной на них в большинстве энкомьенд тяжкой работой, то авторитет касика удерживал их от бунта. Помещики тоже не решались проявлять неумеренной жестокости, поскольку это могло навлечь гнев губернатора.

Мануэль, прекрасно осознавая временный характер сложившейся ситуации, решил воспользоваться тем, что племенам коки, скорпиона и каймана на вверенной ему территории никакие опасности пока не грозили, для того, чтобы нанести непродолжительный визит в Кастилию и повидать свою мать, донью Росарио.

- Я не привыкла, чтобы тебя не было рядом, - прошептала Зуимако. - Кто теперь будет делать мне "бесо"?

- Дети прекрасно владеют этим искусством, родная, - он обнял ее за плечи и поцеловал в щеку. - Не скучай слишком сильно! Я ведь вернусь через три-четыре луны. Это совсем недолго.

- Когда ты вернешься, Зуимако будет совсем старой.

- Ты вовсе не старая! - рассмеялся он, хотя в сердце что-то укололо. - С каких это пор тридцать три года являются старостью?

- Но я ведь старею, - упорствовала жена. - А ты нет! Когда ты стал моим мужем, я была совсем молодой. А теперь ты моложе меня. Что же будет потом? Твои собственные дети станут старше тебя?

Мануэль не знал, что будет потом. Конечно, его чувства нисколько не зависели от возраста родных ему людей. Но как он переживет старение и смерть жены и детей? Мысли об этом были неприятны, однако время шло, и он понимал, что думать об этом все же придется.

- Отец, ты привезешь мне кусок льда? - спросила Росарио-Наикуто.

- Нет, моя дорогая, в дороге он растает и снова превратится в воду.

- Тогда привези мне что-нибудь красивое из стекла.

- Я привезу тебе зеркальце. Ты сможешь видеть в нем отражение своего красивого личика намного яснее, чем в ручье.

- А мне привези меч, как у тебя, - попросил Атуэй.

- Обязательно, Фелипе. Я привезу тебе настоящий рыцарский меч.

- А мне? - пропищал малыш Мабо.

- Тебе я привезу маленькую виуэлу, сделанную специально для детей, и научу на ней играть.

Мальчик не знал, что означает это слово, но все равно очень обрадовался.

- Видите, как те люди машут руками? - Мануэль указал на группу кастильцев.

- Да. Зачем они это делают? - спросила Зуимако.

- Потому что те, кого они любят, находятся сейчас вон в той большой лодке с белыми полотнами, которые мы называем парусами. Люди на берегу машут им руками, чтобы показать своим близким, что будут помнить и любить их и тогда, когда те уплывут вдаль.

- Мы тоже будем махать тебе руками! - воскликнул Атуэй.

- А ты, Арасибо? - спросил Мануэль. - А вы, Таигуасе, Гуарико, Баямон, Дагуао? Вы будете махать мне руками?

Мужчины стали подходить прощаться с Мануэлем.

- Будь внимателен к земле, Равака, - произнес тщедушный Таигуасе. - Ты получил ее не в дар от родителей, а во временное пользование от детей.

- Будь защищен, Равака, - пожелал здоровяк Дагуао. - Когда я тебе понадоблюсь, шепни мое имя в собственном сердце, и я буду рядом.

- Не позволяй вчерашнему дню пожирать сегодняшний, Равака, - напутствовал Мануэля увалень Гуаярико.

- Мысли подобны стрелам, Равака, - Баямон говорил серьезно, словно лишившись своей обычной смешливости. - Будь осторожен со своими мыслями, чтобы не пасть их жертвой.

- Не ступайте на тропу войны без оправданной причины и достойной цели, - ответил им всем сразу Мануэль.

И, повернувшись к своей семье, добавил:

- Зуимако, Фелипе, Росарио, Алонсо! Пусть надежда навсегда сотрет слезы с ваших глаз!