Свет в окне

И потом, когда был выпит чай и прожеваны бутерброды с килькой – до чего ж они вкусны и как противно их делать, – он даже сполоснул посуду, а потом долго мыл и вытирал руки, малодушно оттягивая момент возвращения к столу и встречу с самой трудной главой.

Начав читать, однако, с трудом заставил себя оторваться: не сейчас, благо сроки не поджимают, в отличие от студенческих работ. Как принес их вчера с кафедры и вынул из портфеля, так и не притрагивался. Всего два реферата, один из них Кузнецовой. Довольно амбициозной барышней оказалась эта Кузнецова, кто бы мог ожидать. Узнав, что ее работу на конкурсе «прокатили», она пожала плечами, словно результат ей безразличен, однако Присуха видел, что она уязвлена; ничего удивительного. Дал ей на выбор один из двух рефератов и пытался угадать, какой выберет: «Чувство собственности у молодого поколения Форсайтов» или «Поэтичность “Интерлюдии” в “Саге о Форсайтах”». Выбор-то дал, только не учел, что на втором стуле уже полчаса изнывала заочница, с опозданием приехавшая за темой, и, покуда Кузнецова думала, та возьми да впиши свою фамилию против «Интерлюдии». Главное, ясно как день, что клюнула на тему из-за объема – самая короткая часть. Правда, и слепила реферат быстро – явно быстрей, чем Голсуорси написал свою «Интерлюдию».

Посмотрим, посмотрим… Да где же они? Попробуй найди, если сверху журналы навалены: освобождал место для перепечатанной рукописи.

Дмитрий Иванович уселся в кресло, подвинул ближе пепельницу, взял тощие картонные папки и развязал первую. Так и есть: «Интерлюдия».

Одной папиросы хватило на то, чтобы определить, чем пользовалась студентка… как ее? Куценко, вот, – при написании реферата. Опубликованные источники, даже и переписанные от руки, в проверке не нуждаются. Доцент поставил в низу страницы раздраженную закорючку и расписался.

Какое несчастье занесло деву Куценко на факультет иностранных языков, откуда она узнала фамилию писателя Голсуорси – один бог ведает. Ладная и крепкая, будто составленная из трех тугих репок (верхняя была увенчана вязаной шапочкой), заочница уважительно моргала, прислушиваясь к его разговору с Кузнецовой. Иногда она просовывала под шапочку большой палец, чтобы почесать голову, после чего заботливо поправляла шапочку, глядясь в стекло книжного шкафа. Язык почти на школьном уровне; в реферате ни одной своей фразы не удосужилась написать. Лучше бы оставила «Интерлюдию» Кузнецовой.

Позвольте, позвольте… А где реферат Кузнецовой? Неужели лаборантка перепутала, или это я чужой прихватил? На самом верху страницы было четко написано: А. Лункане, 4-й курс. Но тему-то брала Кузнецова; кто такая А. Лункане? Или Кузнецова больше не Кузнецова – вышла замуж? Что ж, девушкам это свойственно. Они влюбляются в Голсуорси, а потом выходят замуж за паренька из техникума, обретают новые фамилии и другие интересы. Рука с папиросой замерла. Не тот ли это Лунканс, который сделал когда-то знаменитый фильм? Присуха тогда кончал гимназию и не помнил ни одного человека, кто не смотрел бы «Хуторян»… Нет, тот Лунканс умер. Родственник или однофамилец?.. Проверил, отчеркнув на полях несколько абзацев с неудачным синтаксисом, и в целом остался доволен. Придраться особо не к чему, реферат добросовестный. Какое-то другое слово в голове вертелось, но не удавалось от усталости поймать. Вольет Кузнецова свежий материал в будущую дипломную работу, вовремя разбавив ее молодыми Форсайтами, что будет полезно для защиты, чтобы дипломантку, чего доброго, не заподозрили в неуместных симпатиях к Сомсу. Получит диплом и осядет в школе. И хоть произношение у нее какое-то деревянное, будет преподавать английский по тем же учебникам, по которым сама училась.

Вспомнит ли когда-нибудь Голсуорси?

А реферат получился добротный. Вспомнил-таки машинисткино словцо!

Принялся ходить по комнате, массируя веки. Глаза устали: может, пора очки носить?

И все время, думая о защите Кузнецовой, старался представить себе, как выглядела бы на ученом совете его монография – его Главная Работа, но ровным счетом ничего из этих представлений не получалось.

И не надо. Провалитесь вы со своим ученым советом.

Голсуорси мне судья, руководитель и оппонент.

26

Самое трудное в школьной практике – это составить конспект урока: скучно, длинно и бесполезно, однако без подробного конспекта никакую практику не зачтут, хоть бы ты переплюнул самого Песталоцци, это Настя поняла быстро. Опять-таки учебный отпуск на то и дается, чтобы писать эти чертовы конспекты. Особенно хорошее впечатление производит наглядность, поэтому она не жалела цветных карандашей. То, что урок не соответствует конспекту, никого не беспокоило, и Настю меньше всех.