Свет в окошке

Даша вспомнила, как в далеком детстве все в доме восхищались соседом, интеллигентнейшим мужчиной, образцовым семьянином, отцом двух дочерей. Случайно оказавшись в другом районе, Даша увидела небольшое ДТП – «Жигули» соседа столкнулись с чьей-то «Волгой». Господи, как страшно ругался этот сосед, какие отвратительные слова произносил… Нет, конечно, в гневе человек на многое способен, и кто сказал, что интеллигент не имеет права выражаться «по матушке», если припрет?.. Но дело в другом – те изощренные конструкции, которые выдавал сосед на всю улицу, были как-то особенно мерзки, гадки, истерично-параноидальны даже… Вообразить, что такие слова могут быть в голове у приличного человека, отца двух милых девочек, было невозможно. Даша, встретившись позже во дворе с этими девочками, бесхитростно передала им: «Ваш папа так ругался, так ругался…» На что сестры страшно рассердились: «Все ты врешь, Дашка, наш папа вообще не ругается! Он доцент! Он маме по праздникам цветы приносит!»

А тот маньяк, что преследует Дашу?

Может, для соседей и близких он вполне нормальный человек. Они даже не догадываются, что тот способен ударить женщину камнем по голове!

И вообще, пишут же – у маньяков часто есть семьи, в которых они все такие образцово-положительные, вялые и спокойные. Жены живут рядом с ними годами, даже не подозревая, что у супруга руки по локоть в крови…

Или, наоборот, самый распространенный вариант: в семье человек – деспот и сатрап, на людях – обаятельный душка!

«Вот Руслан Кедров – открытый человек. Он может быть занудным, скучным… Он не боится быть самим собой. С ним тяжело, потому что он такой, какой есть, – занудный и скучный временами. А иногда – просто противный! Но с ним и легко – он никогда не будет вести двойную игру…»

Даша не заметила, как уснула, почти спокойная, в мыслях о своем капитане. О своем…

В дверь постучали.

– Да! – Даша открыла глаза.

– Проснулась? Даш, ты не представляешь… – в комнату заглянула Наталья. – Борька вчера всю ночь куролесил!

Даша мигом вспомнила ночную потасовку, и ей стало тоскливо, холодно, страшно… Наталья обо всем узнала?

– А что? – упавшим голосом спросила она.

– Напился, свет опять не включил, свалился в сарае, где у него доски лежат, все лицо исцарапал! – нервно произнесла Наталья.

Даша не знала, что сказать. Потом выдала:

– Глаза целы?

– Глаза-то на месте, слава богу!

Даша потерла лицо, потом выдала в очередной раз:

– Брось его, он плохой.

– Ой, ну тебя! – разозлилась Наталья. – Из-за такой ерунды разводиться… Теперь понятно, почему ты одна.

– А тогда чего жалуешься?

– Но надо же кому-то пожаловаться! – огрызнулась Наталья. Потом добавила примирительно: – Спускайся, я завтрак уже сделала.

Внизу, на кухне, сидел мрачный, опухший Борис, одна щека у него была заклеена пластырем.

– Нет, ну ты посмотри на него, посмотри, Даш! – возмущалась Наталья.

Даша молчала.

– Хватит ворчать, Натаха… – благодушно загудел Борис. – Ну, с кем не бывает… Зато я у тебя домашний, ручной… – он головой потерся о руку жены – точно ластящийся кот.

– Ой, ладно тебе подлизываться! – сердито засмеялась Наталья. Потом все-таки потрепала мужа по волосам.

Даша отвернулась.

В начале седьмого, вечером, она вышла из дома.

Герман стоял за углом, в легкой куртке, изрядно продрогший.

– Герман, прости… – Даша с трудом подбирала слова. – Я… В общем, мне сейчас не до того. Иди домой.

– А что случилось? – встревожился Герман.

– Нет настроения… не хочу никого видеть… – пробормотала Даша. – Иди.

– Да что случилось-то?.. – он взял Дашу за руку, поцеловал ладонь, прижался к ней щекой. Милый, добрый, большой ребенок. Несчастный.

– Просто нет настроения…

В закатном солнце падали листья – Даша засмотрелась на эту картину, оцепенела.

– Ты очень грустная, я вижу. Тебя обидели? Даша! Даша…

– Что? Да так, ерунда… Семейные разборки, – неохотно призналась она.

– Расскажи.

– Нет. Ничего интересного…

– Послушай, а что тебя тут держит? Уезжай скорей! Они тебя мучают, я же вижу…

– Что ты видишь? – удивилась Даша.

– С каждой нашей встречей ты все печальнее, ты все… несчастнее даже! Сначала ты улыбалась, а теперь… – Герман поднял Дашино лицо за подбородок. – Какое милое личико, какие милые родинки…

– Я их сведу, – без всякого выражения проговорила Даша.

– Да ты что?! – Герман не на шутку разволновался. – Ни в коем случае!.. Ни в коем случае!!!

Даша не выдержала, засмеялась:

– Ну вот, ты же видишь, я еще способна веселиться!

– Тогда расскажи, кто тебя обидел?

– Никто меня не обидел… Просто Борис – гад, каких мало! – не выдержав, все-таки призналась Даша.

– Что он сделал? – Герман мгновенно посерьезнел.

– Ничего.

– Но я же вижу, что сделал… Скажи!

– За волосы меня схватил, – Даша потерла затылок. – Но ничего, я ему тоже показала кузькину мать… – с мстительной радостью добавила она.

– Хочешь, я с ним разберусь? – холодно, очень серьезно произнес Герман, сузив глаза. Даша вдруг испугалась – как не похож он теперь был на несчастного ребенка, которым казался прежде!

– Нет. Не вздумай. Это наши дела!

– Почему он так с тобой? – жестко спросил Герман.