Свет Валаама. От Андрея Первозванного до наших дней

Вот и Порфирьевский остров. Перед ним – скрытая водой каменная луда. Надо обходить ее, искать дорогу. Вот широкий, привольный заливчик, с вытащенной в ракитник лодкой. Залитая солнцем полянка, а за ней на взлобочке – часовня преподобного Серафима Саровского. Будто сам угодник стоит здесь и молится над тихим местом, над гладью воды, у стены сомкнувшегося леса. Дорожка поднимается полого, и видны тщательно возделанные гряды, кусты смородины. И в звенящей тишине ясно, ласково светит солнце. Молодые дубки стоят полукругом поодаль и точно любуются на дорогую часовенку. Сам отец Феодор сажал их, заботливо, любовно подвязывал им, молодым еще, подпоры. Завернула дорожка в лес, под ветви елей, в полусумрак зеленый, через корявые корни. Выбежали к тропке из леса крохотные, нежно-розовые колокольчики линией и кадят на проходящих слабым, чуть миндальным дыханием. Где же? И как-то будет?… Ласково гладят по голове ветви яблонь, и склонясь подходим к домику. А на завалинке – отец Феодор, в сиянии седых, волнистых кудрей и пушистой, отеческой бороды.

– Дальние?

– Ох, дальние…»

Многие приезжавшие на Валаам паломники отмечали, что здесь, в лесном сумраке, по-новому звучат привычные слова молитв… Слышно «как ту же хвалу Создателю всяческих щебечет лесная пташка и, мягко приникая к окну, шепчет гибкая ветвь. Как из переполненной чаши, переливается молитва из церковки и струится окрест, наполняет тихие воды и чуткую лесную глушь и все, что живет в ней…»

А каким благоуханным и проникновенным виделось паломникам ночное служение в лесном храме!

«Поет на клиросе отец Николай, а с подоконника заводит свою песню голубенький, под цвет иконостаса, чайник. Заботливыми, но плохо гнущимися пальцами оправляет отец Николай огонек под чайником. Сейчас принесет его в алтарь. “Благословенна теплота святых Твоих… Теплота веры”.

– Шире открой!.. Бери, бери… – наставляет отец Феодор…

– Благодарю Тя, Господи Боже мой, яко не отринул мя еси грешнаго… Ты бо еси истинное желание и неизреченное веселие любящих Тя… и Тя поет вся тварь во веки…»

«Бывают в жизни человека моменты, когда, влекомый тайным голосом, точно повинуясь велению своего ангела-хранителя, он устремляется на совершение того или иного делания, которое своими последствиями имеет благотворное и спасительное на него влияние. Так и в моей детской жизни было непреодолимое стремление в Кронштадт, к отцу Иоанну… – пишет в своих воспоминаниях монах Иувиан (Красноперов). – Сегодня батюшка о. Иоанн благословил меня в Валаамский монастырь. Этим актом благословения благоговейно чтимого мною святого пастыря исполнилась вся цель моей жизни: мне надлежит жить и спасаться на Валааме и своею жизнью в святой обители оправдать высокое благословение о. Иоанна Кронштадтского…

Такие думы тихим роем окружали меня в вечер и глубокую ночь достопамятного в моей жизни 30 октября.

Конечным результатом моего двукратного свидания с отцом Иоанном Кронштадтским явились слова, сказанные мне батюшкой. В первый раз: «Отчего же не пожить?» (подразумевается на Валааме) – и наконец во второй и последний раз: «Да Господь благословит», – но эти слова для меня так дороги, незабвенны и велики по тем последствиям, которые они имели потом на всю мою дальнейшую жизнь, что поистине составляют для меня драгоценнейшее и любезнейшее наследие, навсегда оставленное мне праведником о. Иоанном».

Драгоценно это благословение батюшки, приходом которого была в начале века вся Россия, и для нас…

Ведь отец Иоанн Кронштадтский дал тогда благословение на иноческое служение человеку, которому предстояло стать валаамским летописцем в самый, может быть, сложный и трагический период в истории монастыря… Задача летописца не только в том, чтобы сохранить для будущих кандидатов и докторов от истории фактологию событий, а в том, чтобы запечатлеть духовный опыт, который обретается во время нелегких испытаний, в том, чтобы в потоке бурных перемен сохранить, удержать нить, связующую прошлое с будущим… Валаамскому летописцу, отцу Иувиану (Красноперову), с этой задачей справится удалось.

«6 марта 1917 года в полдень на Валааме получено грустное известие о совершившемся перевороте в России и об отречении Царя от престола. Первое впечатление от последнего известия было ощущение сиротства, ибо Русь святая немыслима без царя! С повечерия этого дня прекратилось у нас молитвенное возглашение Царя и Царствовавшего дома…»

«С этого дня у нас утратилась всякая надежда на победный исход войны: насколько мы были уверены в победе до переворота, настолько потеряли всякую уверенность после падения царской власти, перешедшей теперь в руки лиц, не отвечавших своему значению и народному доверию.

По случаю падения в России государственной власти в Финляндии началось брожение: были случаи погромов русских школ и избиения русских граждан. Толпа береговых хулиганов собралась идти на Валаам с целью грабежа и погрома, но милосердие Божие отвратило их злое намерение, и обитель осталась невредима в эти тревожные дни.