Свет Вечной Весны

На мой восьмой день рождения мама повела меня фотографироваться. В нашу деревню Вечная Весна прибыл странствующий фотограф и устроился на центральной площади, где собирались со своими повозками, запряжёнными ослами, фермеры, продающие урожай.

Готовя меня к встрече с фотографом, мама рассказывала историю:

– Шаманка Нишань, жившая во времена империи Мин…

– С тысяча триста шестьдесят восьмого по тысяча шестьсот сорок четвёртый год, после чего маньчжурцы победили хана и основали империю Цин, – перебила я, сидя на деревянной скамеечке и пиная носками праздничных туфель земляной пол нашей гостиной.

Мать продолжала заплетать мне волосы в две длинные косы.

– На пятнадцатом году жизни у неё родился сын. – Она подмигнула, и я захихикала. – Она назвала его Сергудай…

– А её как звали? Шаманка Нишань – это же титул, а не имя.

Мама улыбнулась и стукнула меня пальцем по носу:

– Шаманку Нишань звали Айми.

Как меня: «ай» произносится как английское местоимение «я», а «ми» – как английское «меня».

От удовольствия я засмеялась.

– Когда Сергудаю было пятнадцать, он захотел отправиться поохотиться на горе Ледяного дракона. Его мать сказала, что это опасно, но Сергудай в ответ спросил: «До`лжно ли человеку сидеть дома, так и не повидав мир?»

– А можно мне отправиться на охоту на гору Ледяного дракона, когда мне будет пятнадцать?

– Нет, тебе нельзя, и больше не спрашивай меня об этом. Айми отпустила Сергудая, но в пути он заболел. И, вернувшись домой, умер. – Мама развернула меня на скамье и осмотрела косички. – Шаманка Нишань была опечалена смертью сына.

– Ясное дело!

Мама перевязала получше ленточки на моём платье. До того их завязывала я сама, но такие идеальные бантики, как у матери, у меня не получались.

– Айми решила, что сможет справиться с его болезнью.

Я потянула маму за локоть:

– Но её сын же умер.

– Да, умер.

– Если он умер, то как она могла его вылечить?

– Какая ты обычно?

Я хихикнула:

– Непослушная?

– Нет, физически.

– Здоровая!

– Правильно. А если ты умрёшь, ты по-прежнему будешь здоровая?

Было очевидно, что от меня что-то ускользает, но я не понимала что.

– Нет?..

– Смерть – это своего рода болезнь. Если простуда чуть-чуть мешает тебе дышать, а грипп не даёт дышать нормально, то смерть не даёт тебе дышать вообще.

Я задумалась изо всех сил:

– То есть раз смерть – это болезнь… её можно вылечить?

– Ты собираешься слушать мою историю или нет?

– Собираюсь!

Она протёрла носки моих туфель тряпкой.

– Шаманка Нишань велела своему помощнику приготовить в качестве подношений сотню листов бумаги. И надела на голову корону из девяти птиц.

– Я думала, корону только императрицы носят.

– Шаманы тоже. И сверху у неё девять птиц.

– Почему девять? Что они означают?

– Я не знаю.

Я мигнула. Не было на свете того, чего моя мать не знала бы. Потому-то она и стала два года назад Учителем года. Не всем она интересовалась, но знала всё.

– Правда?

– Восемь – хорошее число. Значит, девять – ещё лучше.

– Восемь – хорошее число только для китайцев, потому что слово «восемь» – «ба» – звучит как слово «удача» – «фа». А твоя история – про маньчжуров. Для них восемь – ни хорошо, ни плохо.

Мама помолчала, обдумывая моё возражение.

– Ну тогда я и правда не знаю, – заявила она и продолжила рассказ: – Шаманка Нишань дрожала как плакучая ива. Она воззвала к духам, и они вошли в неё. Она погрузилась в транс и упала на землю, а её помощник сел рядом и бил в барабан, распевая, чтобы защитить её.

Я слушала с величайшим вниманием. Когда мать рассказывала волшебные истории, она сама становилась волшебницей.

Мама показала жестами, как именно помощник шаманки бил в барабан.

– Айми прошла через подземный мир, неся с собой сотню листков бумаги. Рядом с ней скакали духи коней, летели духи ворон и скользили духи змей. – Мама проверила мои ногти, выискивая под ними грязь. – Шаманка Нишань дошла до берега реки и увидела паромщика, у которого были половина весла и половина лодки. И ещё он был слеп на один глаз. – Иллюстрируя рассказ, мама потянулась пальцем к моему глазу, и я, хихикнув, отбила её руку. – Нос у него был кривой. – Мама ухватила меня за нос большим и указательным пальцами и осторожно свернула его на сторону. – А уши порваны. – Тут она подёргала меня за уши. – Он был лысый, с искалеченными ногами и перекрученными руками. – Она хотела было потрепать меня за свежезаплетённые косички, но я увернулась. – Айми написала своё имя на сотне листков бумаги и предложила паромщику. И, поскольку имя – это история, паромщик принял бумагу и переправил шаманку через реку. И это он сообщил ей, что Повелитель смерти решил оставить её сына себе.

Айми отправилась в Город мёртвых. Врата были закрыты. Стены – высоки и неприступны. Она призвала ястреба, и орла, и стервятника, чтобы те нашли Сергудая и принесли ей его в когтях. Сергудай играл на улице, когда три гигантские птицы схватили его и, взмыв над стенами города, поставили перед его матерью. Айми взяла сына за руку, и они отправились в обратный путь в Край живых.