Читаем Свет за деревьями полностью

Свет за деревьями

Посмотрим на эти лица, встающие друг над другом —мы же и видим сперва лишь лица, затемвидим бороды, затем уже все остальное,жезлы, тиары, раскрытые книги — посмотримна эти удивленные лица, принимающие свое удивление,как должное, уверенные, что все это правильно,и то, где они оказались, и то, что они удивляются.(Мы удивляемся тоже, глядя на них, мы хотели бытак уметь удивляться.) Они восстают и восходят,сходясь в вышине, над высокой, но, по сравненьюс той вышиной, где они сходятся, низкою дверью,ведущей в собор. Они сразу все уже здесь. И у нихмного времени. Время разрушает их, разумеется.Машины на площади обдают их, хрипя, выхлопнымигазами. Они уже забраны сеткой, еле видимой, все-такисеткой. Но времени у них по-прежнему много,так же много, как было у меня пятилетнего, так жемного, как у вот этой, над урной с только что выброшеннойоберткою от мороженого кружащейся, бесконечно, осы.Они всегда удивляются, улыбаются, всегда, удивляясь,всегда уверенные, что все это правильно, эта площадь,и эти машины, и этот очерк холмов за собором,и тот, кто стоит и смотрит на них, задрав голову,тоже. И ничего не надо бояться.(Я прохожу мимо них почти каждый день,по дороге в университет и обратно.Я все-таки иногда забываю посмотреть на них, проходя.)

15 августа 2003

Памяти Е. И. М

1
«И конечно я помню тот вечер…»

И конечно я помню тот вечер, когда я понял,что она умрет. У нее был рак. Я услышал,из-за стены, как, вызывая ей скоруюи думая, наверное, что я уже сплю,моя мать сказала, очень отчетливо: рак. Я не спал.И потом я видел ее в последнийраз, еще живую, уже очень страшную,приподнявшуюся в постели. Ей былосемьдесят пять, мне двенадцать.Она спросила меня светским тономо школьных моих успехах. Впервые в жизнией не было до меня вообще никакого дела.

2
«Но я не помню…»

Но я не помню, удивительным образом,того, о чем мне рассказывали впоследствии:как я попросил оставить меня одногов той комнате, где она лежала в гробу,как сидел, один, в этой комнате, полчаса, если не дольше.Я помню только мартовский, мокрыйдень, талый снег, первые лужи.Отец увез меня за город. Сквозь черные ветви деревьев,чертившие на ветру свой узор,просвечивала весенняя, бледная, неуверенная в себе синева.На даче, где я не был с зимних каникул,все вещи смотрели куда-то в другую сторону.