Свет за окном

– Подобно многим творцам, Вторую мировую войну Матисс провел на юге, подальше от грохота пушек. Матисс – это моя страсть, – Себастьян только что не дрожал от возбуждения. – Можно я сниму ее со стены, взгляну, нет ли чего на обороте? Какого-нибудь посвящения? Художники часто делают дарственные надписи, когда преподносят картины щедрым благотворителям – таким, как ваш отец.

– Да, конечно.

Эмили подошла ближе. Себастьян взялся за раму картины и осторожно снял ее с гвоздя, обнажив темное пятно невыгоревших обоев. Осмотрев картину с обратной стороны, они ничего там не обнаружили.

– Это не конец света, – утешил ее Себастьян. – Конечно, будь она подписана, это упростило бы дело, а так придется провести экспертизу, чтобы доказать, что это действительно работа Матисса.

– Вы в самом деле думаете, что это он?

– Учитывая упомянутые вами обстоятельства и наличие фирменного пунктирного мазка, с которым Матисс экспериментировал в период написания этой картины, я бы сказал, что вероятность очень высокая. Но, разумеется, это должны подтвердить эксперты.

– И если это и правда Матисс, какова ценность картины?

– Поскольку подписи нет, я остерегусь делать прогнозы. Матисс, знаете ли, был чрезвычайно плодовит и жизнь прожил долгую. А вы что, намерены картину продать?

– Это еще один вопрос в моем списке, – устало пожала плечами она.

– Что ж, – Себастьян аккуратно вернул полотно на стену, – у меня есть знакомства среди людей, которые могут квалифицированно установить авторство, но, думаю, ваш нотариус предпочтет обратиться к своим. Как бы то ни было, благодарю вас за то, что показали мне ваш чудесный дом.

– Ну что вы, – ответила Эмили и пошла к выходу из гостиной.

В вестибюле Себастьян остановился.

– Послушайте, помнится, бабушка упоминала о замечательной библиотеке, полной старинных книг. Или я ошибаюсь?

– Нет, не ошибаетесь. – Эмили поняла, что во время тура по дому каким-то образом упустила библиотеку. – Библиотека вон там. Пойдемте, я покажу.

– Благодарю вас. Надеюсь, я не слишком назойлив.

Войдя в библиотеку, Себастьян ахнул.

– Ну и ну, – выдохнул он, медленно обходя полки. – Это в самом деле нечто поразительное. Бог знает, сколько тут книг! Вы хоть знаете? Пятнадцать тысяч томов? Двадцать?

– Представления не имею.

– Они описаны? В каком порядке стоят?

– В том, который предпочитал мой отец, а до него – дед. Собрание зародилось около двухсот лет назад. Но самые свежие приобретения отец описал. – Эмили указала на кожаные папки, которые стояли в ряд на письменном столе.

Себастьян открыл одну папку, полистал – сотни записей были сделаны мелким, четким почерком Эдуарда.

– Это не мое дело, конечно, но, Эмили, библиотека воистину выдающаяся. И это не преувеличение! Из записей следует, что ваш отец приобретал редчайшие первые издания, не говоря уж о тех книгах, которые скопились здесь до него. Полагаю, это одно из лучших собраний редких книг во всей Франции! Их необходимо закаталогизировать профессионально, создать базу данных.

Эмили в изнеможении опустилась в отцовское кожаное кресло.

– Господи, – пробормотала она. – Одно за другим! Кажется, приводить в порядок дела родителей – это работа на полную ставку.

– Ну так это ведь и дело благодарное, вы так не считаете? – с энтузиазмом произнес Себастьян.

– Однако у меня есть и своя жизнь, причем та, что мне нравится, жизнь спокойная и… – она хотела сказать «безопасная», но, понимая, что это прозвучит странно, выбрала другое слово: – организованная.

Себастьян подошел и, опершись на кресло, в котором она сидела, опустился на корточки, глядя ей в глаза.

– Я понимаю, Эмили. Но если вы хотите вернуться к той жизни, значит, нужно найти людей, которым вы верите настолько, что можете поручить рассортировать это все для вас. Только и всего.

– Кому я верю? Кому я могу верить? – переспросила она.

– Ну, у вас есть нотариус, для начала. Может быть, стоит передоверить это ему?

– Но… – Слезы навернулись ей на глаза. – Но разве это не мой долг перед семьей и историей? Я просто не вправе бежать.

– Послушайте, Эмили, – мягко сказал Себастьян. – Времени прошло совсем мало. Вы расстроены и растеряны, это так понятно! Всего две недели, как ушла ваша мать. Когда вам было успеть оправиться от потрясения? Не торопитесь! Дайте горю улечься. Со временем вы придете к верному решению. – Он погладил ее по руке и встал. – Мне пора, но у вас есть моя визитка, и, само собой разумеется, я буду только счастлив помочь вам всем, чем смогу. Ваше шато для меня – просто манна небесная, особенно картины. – Он улыбнулся. – Я некоторое время еще побуду в Гассене, так что если надумаете насчет экспертизы с Матиссом, позвоните мне на мобильный.

– Спасибо, – Эмили полезла в карман джинсов убедиться, что визитка действительно там.

– Кроме того, я могу обратиться к моим парижским знакомым, чтобы они порекомендовали вам лучших антикваров и среди букинистов, и среди специалистов по мебели. Что бы вы ни решили насчет шато, все равно стоит узнать ценность того, чем вы владеете. Полагаю, ваши родители в свое время должны были все это застраховать?