Свет за окном

Возбужденная, что прошла незамеченной, Конни огляделась, ища глазами табачный киоск, у которого назначена встреча с курьером. Сквозь мельтешенье толпы – служащие возвращались с работы – увидела наконец в углу киоск и направилась к нему уверенным шагом. Как условлено, купила пачку сигарет «Галуаз». Забирая сдачу, уронила пачку на пол. Поднимая ее, пробормотала по-французски «Черт возьми!» и, распечатав, достала сигарету. Стараясь держаться естественно, вынула из кармана коробок спичек, которые дал ей Стефан, закурила, поглядывая, не выходит ли кто из толпы, не идет ли в ее сторону.

Она выкурила всю сигарету, но к ней так никто и не подошел. Потушив окурок, она бросила взгляд на часы и вздохнула, как если бы кто-то, кого она дожидалась, опаздывал. Десять минут спустя достала еще одну сигарету, зажгла ее спичкой из того же коробка и снова докурила.

После третьей сигареты Конни поняла, что никто к ней не подойдет. Значит, приступим к плану Б, сказала она себе и вышла из здания вокзала, впервые оказавшись на улицах оккупированного Парижа. До рю де Ренн было недалеко, и прогулка по городу, который она знала и очень любила, повлияла на нее благотворно. В теплый летний вечер улицы были полны народу. Можно было вообразить себе, что все по-старому, как до войны, ничего не переменилось.

Когда Конни дошла до рю де Ренн, уже смеркалось. Найдя нужный дом, настороженно выглядывая, нет ли засады, она прошла мимо него по противоположной стороне улицы. Пройдя до угла, перешла на другую сторону и снова прошла, замирая от волнения, что это гуляние с чемоданом в руках выглядит подозрительно.

Наконец на середине квартала она решительно направилась к массивной парадной двери и уверенно взялась за ручку. Дверь легко отворилась. Пройдя мраморный вестибюль, Конни стала подниматься по лестнице. Шаги гулко отзывались в пространстве высокой лестничной клетки. Помедлив на третьем этаже, она увидела номер семнадцать на двери направо и, переведя дыхание, постучала, как было велено, сначала два, потом три раза.

Никто не ответил. Поколебавшись, то ли подождать, то ли постучать снова, с бьющимся сердцем Конни решила не делать ни того, ни другого. Ей сказали сделать одну попытку, она ее сделала – и теперь умнее уносить ноги. Судя по всему, опасения Стефана, что группа залегла на дно, подтверждались. Развернувшись, она сделала шаг, чтобы сбежать по лестнице, как вдруг дверь квартиры напротив слегка приоткрылась.

– Мадам! – прошептал женский голос. – Ваших друзей нет. Их вчера забрали в гестапо. За домом наверняка наблюдают. Не идите через парадное. Там внизу есть задняя дверь, окажетесь в дворике, а из дворика через калитку тропкой, которой мусорщик пользуется, выйдете на другую улицу. Не медлите, мадам, торопитесь!

Дверь захлопнулась, а Конни, вспомнив наконец, чему ее учили, сбросила туфли, чтобы не топать по лестнице, и со всех ног кинулась вниз. В глубине вестибюля нашла ту дверцу, про которую говорила женщина, и, молясь про себя, чтобы не попасться в ловушку, повернула ручку и оказалась в тесном внутреннем дворике. Снова надев туфли, открыла калитку, проскочила узенькой тропкой и попала на соседнюю улицу. Развернулась и поспешила подальше от рю де Ренн, принуждая себя двигаться чинно, размеренно и как ни в чем не бывало. Так закончилось ее первое столкновение с настоящей опасностью.

В полуобморочном состоянии от голода и пережитого, на добрый километр отойдя от квартиры семнадцать, Конни набрела на уличное кафе. Чувствуя, что еще вот-вот и ноги откажутся ее нести, села за свободный столик, поставила под него чемодан. Изучила небольшое, но толковое меню и заказала croque-monsieur, горячий сэндвич с сыром и ветчиной. Жадно его жуя, старалась дышать поглубже, чтобы в мозгах прочистилось.

Никогда прежде она не чувствовала себя такой одинокой в этом городе, где жили миллионы людей. И хотя в их числе были ее приятели по Сорбонне и даже родня со стороны матери, все контакты с ними были строго запрещены. То, что помощь и участие, казалось бы, тут, под рукой, а не ухватишь, только усугубляло волнение. Гестапо провело аресты, и участники подполья, Стефан был прав, залегли на дно. Конни допила кофе, придя к выводу, что ей ничего не остается, как отправиться по последнему адресу. Заплатила по чеку, подхватила чемоданчик и была такова.

Вздрагивая всякий раз, как дребезжал проезжающий мимо военный грузовик, Конни пошла на север и дошла до рю де Варенн – широкого зеленого бульвара, застроенного нарядными и изящными особняками. Многие из них, тихие, темные, выглядели нежилыми, но, издалека увидев нужный ей дом, она сразу поняла, что он обитаем. Из окон лился свет, и даже видно было, как в одной из комнат нижнего этажа движутся тени.

Набравшись духу, Конни пересекла улицу, поднялась по ступенькам к парадной двери и нажала кнопку звонка.

Секунды спустя дверь открыла пожилая горничная и, оглядев Конни с головы до ног, уронила высокомерное: «Да?»