Свет за окном

Она широко зевнула. Напряжение отпустило, нахлынула усталость. Упав на подушку, Конни провалилась в глубокий сон и не слышала, как тихо закрылась входная дверь, когда над Парижем разгорелся рассвет.

Глава 15

Блэкмур-Холл, Йоркшир, 1999

Себастьян расплатился с таксистом, достал из багажника чемодан Эмили. Густо валил снег. Эмили повернулась, чтобы бросить первый взгляд на Блэкмур-Холл, и увидела мрачное здание красного кирпича в готическом стиле. Каменная горгулья угрожающе нависала над аркой входной двери, ухмылялась пустым ртом, зубы съедены непогодой, голова увенчана шапкой снега.

Снега было столько, словно дом не в Северном Йоркшире, а где-то в Сибири. Вокруг пусто, бело, безлюдно. Эмили пробрала дрожь – и от холода, и унылого вида.

– Надо же, едва успели, – подойдя, сказал Себастьян. – Хоть бы таксист на обратном пути не застрял! – Эмили взглянула на такси, которое пробивало себе дорогу в снегу. – К завтрашнему дню тут будет ни пройти ни проехать.

– Хочешь сказать, мы будем отрезаны от мира? – спросила Эмили, бредя ко входу в дом. Снегу было по щиколотку.

– Да, такое в наших краях не редкость. К счастью, у нас есть «Лендровер», а у соседа – трактор, который всегда в нашем распоряжении.

– Когда во Французских Альпах идет снег, там умудряются управляться так, что дороги всегда проходимы.

Себастьян, взявшись за большую, покрытую эмалью дверную ручку, повернул ее.

– Добро пожаловать в Англию, моя французская принцесса, в Англию, где любая перемена погоды грозит остановить жизнь, – рассмеялся он. – Добро пожаловать, Эмили, в мое скромное жилище.

Себастьян распахнул дверь, и они вошли в холл, явивший собой разительный контраст с белым простором, расстилающимся вне этих стен. Все было отделано темным деревом: стенные панели, тяжеловесная, ненарядная лестница, и даже огромный камин, к которому первым притягивался взгляд, украшала массивная резьба. Увы, в камине не пылал веселый огонь, и температура в доме почти не отличалась от уличной.

– Пойдем, – позвал Себастьян, бросив чемодан у подножия уродливой лестницы. – В гостиной должны были разжечь камин, я предупредил миссис Эрскин, что мы прибудем.

Он повлек ее за собой по лабиринту коридоров, где стены были оклеены темно-зелеными обоями и увешаны старыми полотнами, на которых мчались по полям всадники, травили собаками дичь. Распахнув дверь, Себастьян ввел ее в большую гостиную – там обои были красно-коричневые, в стиле Уильяма Морриса, и картин тоже висело с избытком.

– Черт! – выругался он, глядя на камин, где серела одна старая зола. – Странно. Это на нее не похоже. Только не говори мне, что она снова уволилась. – Он вздохнул. – Ничего страшного, милая, я его в момент разожгу.

Эмили присела на каминную решетку, а Себастьян ловко и быстро разжег огонь. Когда пламя наконец заплясало, у нее уже зуб на зуб не попадал, и она жадно протянула руки к огню.

– Так, – сказал он, – ты сиди здесь и согревайся, а я пойду вскипячу нам чаю и выясню, что тут, черт побери, произошло, пока меня не было.

– Себастьян… – вскинулась было Эмили, которой хотелось знать, где тут ближайший туалет, но тяжелая дверь захлопнулась. С надеждой, что он скоро вернется, Эмили сидела перед камином, отогреваясь и глядя, как снег за окном становится гуще, свивается в пургу, толстым слоем приникает к стеклу.

Англию она знала плохо – несколько раз бывала здесь с матерью, они останавливались у друзей в Лондоне, – но представление об уютных английских деревеньках, застроенных коттеджами под соломенной крышей, как рисуют на конфетных коробках, самым разительным образом не совпадало с этим суровым, промерзлым особняком-саркофагом посреди белых равнин.

Прошло двадцать минут. Себастьяна все не было, и Эмили потеряла терпение. Она вышла из гостиной и двинулась по коридору, открывая за дверью дверь, заглядывая в темные комнаты в поисках туалета, который наконец нашла, удивившись сиденью – массивному, словно трон. Выйдя, она услышала вдали голоса. Один был ей незнаком, а второй определенно принадлежал Себастьяну. О чем речь, понять было невозможно, но Себастьян явно сердился.

Жаль, что, прежде чем войти в самолет, она не догадалась поподробнее расспросить мужа о местной жизни. Но они были так бешено заняты в те две недели, что прошли со дня свадьбы, – да и занимало их тогда не столько будущее, сколько удивительное, связавшее их прошлое…

– Вот это история! – протяжно выдохнул Себастьян. – И похоже, это только начало. Когда же мы узнаем, что там случилось дальше?

– Когда вернусь, чтобы перевезти на хранение библиотеку. Жак пообещал, что расскажет. По-моему, он страшно переволновался, вспоминая былое.

– Еще бы! – Себастьян притянул ее к себе. – Но, знаешь, есть что-то волшебное в том, как переплелись судьбы наших семейств.

Эмили тронула пальцем сливочно-белые жемчужины на своей шее. Ожерелье матери, которое Себастьян подарил ей в день свадьбы.