Свет жизни

Хамид лежал совершенно неподвижно, но вид черешен напомнил ему о голоде, и его рука потянулась к хлебу. Жуя его, он думал, как же теперь поступить. Мальчику было стыдно: они потеряли весь день и хуже всего, что Кинза ушла во вражеский лагерь, потому что эти люди услышат, конечно, что в соседней деревне пропала девочка. Он не должен показываться им на глаза...

Когда солнце село за горизонт, луна осветила деревушку и все совершенно успокоилось, на пшеничном поле послышался шорох. Неслышными шагами Хамид пересек открытое пространство и заглянул в хижину. Муж женщины лежал на циновке, громко храпя, а жена спала у его ног. На циновке не оказалось места для Кинзы и ее положили в кроватку около двери, укрыв козьей шкурой. Хамид наклонился и взял ее на руки. Она слабо вздохнула и открыла глаза. Мальчик тихо произнес ее имя и, считая, что все в порядке, она прильнула к нему; ни молоко, ни черешня не имели силы лишить чувства привязанности к брату. Хотя она хорошо провела день, но чувствовала, что что-то было не так. Сейчас она была в безопасности в руках своего брата.

Пять минут спустя испуганный мальчик с бьющимся сердцем спешил по крутому склону вверх, прижимая к себе сестренку. Бесшумно, как привидение, он спас ее, и Кинза при этом вела себя отлично. Крепко прикрепив ее к спине, мальчик решительно продолжал путь.

Глава 7

Хамид дошел до вершины как раз перед рассветом, сильно уставший и прихрамывающий. Ночи на горном высоком перевале холодные даже летом, а Хамид и Кинза были очень легко одеты. Девочка начала кашлять и чихать. Брат ее был настолько уставшим, что бессильно опустился на корточки с подветренной стороны испанского форта, откуда часовые следили за долиной, и стал ждать наступления утра. Сам форт или пост находился над его головой. Дорога шла некоторое расстояние по гребню, а потом опускалась вниз. Куда бы он ни посмотрел, везде видел горы, горы - гряда за грядой скалистые пики, розовые от восходящего солнца. Хамиду казалось, будто он находится на вершине мира в таком месте, куда не ступала нога человека.

Однако одно место во всем окружающем ландшафте наполняло его страхом, и он любыми путями решил избежать его. На дальнем краю гребня находилось испанское поселение с белыми постройками, множеством солдат и наблюдательными пунктами. Если каким-то образом отчим сообщил о нем полиции накануне вечером, то те, безусловно, сообщили бы на этот пост, чтобы они следили за дорогой. Ясно, что в таком случае он должен сойти с дороги и пробираться напрямую через кусты до реки в долине. Там он мог бы немного отдохнуть где-нибудь в оливковой роще, а после захода солнца продолжать путь по дороге.

Привязав Кинзу к спине, он выступил из своего укрытия и почти столкнулся с двумя всадниками, поднимавшимися по другую сторону форта. Хамид остановился как вкопанный, тупо уставившись на них. Оба они были из его деревни и знали мальчика в лицо. Всадники тоже уставились на него. Один из них соскочил с седла, схватил Хамида и воскликнул:

- Это мальчишка Си Мухамеда. Тот, который убежал от него позавчера.

Хамид изловчился, выскользнул из его рук и помчался вниз с горы. Его резкое движение испугало лошадь, и она встала на дыбы.

К тому времени, пока всадник полностью справился с лошадью, мальчик был уже далеко. Не обращая внимания на корни и колючки, на порезанные кровоточащие ноги, он несся вперед, не смея оглянуться, каждое мгновение ожидая, что на его плечо опустится тяжелая рука, и Кинза будет отобрана у него.

А тот человек, держа в руках уздечку, стоял на гребне и следил за Хамидом. Он сделал все, что мог, и не собирался бросаться в погоню по колючим кустам в своих новых желтых ботинках с узкими носками. Это, в конце концов, не его дело. Он пожал плечами, сел на лошадь и поехал дальше. Он донесет полиции в испанском поселении. Это их дело, а совсем не его - гоняться за беглецами.

Но бедному Хамиду казалось, что его настигают, и он продолжал с большим трудом бежать, а Кинза, которую совсем растрясло, издавала отрывистые вопли у него за спиной. Он не видел избавления и боялся остановиться, но вдруг зацепился ногой за корень и упал со всего размаху. Он тут же, не медля ни секунды, вскочил на ноги, весь перепачканный и в синяках, и тотчас увидел перед собой выступ скалы. Он, как слепой, шатаясь, направился к ней, обогнул ее и оказался возле тростниковой хижины, рядом с которой находился сарай для коз. Хамид, боясь, что в любую минуту из-за скалы появятся его преследователи, а это единственное убежище, юркнул в темноту сарая. У одной стены была навалена куча соломы, и Хамид спрятался в ней. Как загнанный кролик, лежал он там с полчаса, тяжело дыша и вздрагивая от страха.