Светящееся пятно. Кольцо вечности

Пирсон с присущим ему тактом, наличие которого позволяло безупречно справляться с ролью дворецкого, поставил прямо перед мисс Браун маленький столик и водрузил на него кофейный поднос. Доринда залилась краской и застыла с тяжелым кофейником в руках, оглядывая гостей и собираясь с духом, чтобы начать спрашивать про молоко и сахар — глухое молчание было еще сложнее нарушить, чем шумную беседу. Миссис Тоут перестала рассказывать об Элли и ребенке, как только зашел муж. А больше говорить ей было не о чем — остальные мысли, занимающие ее голову, вряд ли стоило озвучивать в комнате, где полно чужих людей. Нельзя же внезапно заявить: «а вдруг мой муж убийца?» или «полиция наверняка его подозревает». Однако как только она перестала рассказывать об Элли, мрачные мысли завладели ей целиком. Так она и сидела — потухшая и дрожащая. Не исключено, что и еще кто-то из присутствующих разделял ее состояние.

Джастин тоже наблюдал и делал выводы. Для начала он поспешил на помощь Доринде и обошел гостей, предлагая сахар и молоко, вслед за мистером Мастерманом, который раздал чашки. Всем налили кофе, кроме мисс Мастерман — та односложно отвергла угощение и продолжала прятаться за газетой. Джастин оставил в покое кувшин с молоком и сахарницу и сел на диванчике между Мойрой и Дориндой. Молчание стало еще глуше. Доринде казалось, что, если кто-то посмеет заговорить, обрушится потолок.

Заговорила мисс Сильвер.

— Прекрасный кофе, не правда ли? — спросила она и оглядела собравшихся, словно предлагала проголосовать. Затем повторила: — Крепкий и ароматный, правда?

Никто не ответил.

Мистер Мастерман встал спиной к камину, пристроив чашку на каминной полке. Мистер Тоут сел в кресло и погрузился в чтение «Таймс». Мистер Кэролл кружил с чашкой в руке, словно беспокойный жук, который не знает, где приземлиться. В очередной раз обходя компанию сбоку, он вдруг зычно рассмеялся.

— Прекрасный кофе! Прекрасная компания! И — черт возьми! — какой прекрасный намечается вечер!

Мойра холодно взглянула на него.

— А вы собираетесь его скрасить, валяя дурака? Прекрасная мысль!

Он с секунду сверлил ее маленькими глазками. Взгляд был обжигающе злобным — Мойра даже оторопела. Другая на ее месте испугалась бы. А Мойра насторожилась и подумала про себя: «Что-то с ним не ладно. Что он задумал? Что намерен делать?»

Леонард Кэролл дернул левым плечом, и без того всегда немного задранным, и отошел. Затем снова резко рассмеялся.

— Ну ладно! Артист я или нет? Давайте-ка я вас развлеку! Дамы и господа, представляю вашему вниманию единственное в своем роде импровизированное представление под названием «Кто-ж-его-убил?». Захватывающее дух и щекочущее нервы, обещаю. Если вычислите убийцу первым, получите благодарность от полиции.

Джастин Лей резко подался вперед. Однако встать не успел, так как встретил взгляд мисс Сильвер — строгий, властный и предостерегающий, совсем как у совершенной женщины с портрета в стихотворении Уильяма Вордсворта[8]. Взгляд возымел мгновенное действие — Джастин откинулся на спинку и прикусил язык.

Теперь все (разве что за исключением мисс Мастерман) смотрели на Кэролла. Он оставил тон конферансье и заговорил просто и доверительно:

— Каждый из нас думает о Греге. Мы делаем вид, что ничего не случилось, но труп-то никуда не денется, разве я не прав? Давайте поговорим начистоту, внесем ясность. Одному из присутствующих мое предложение будет не по душе. Понятное дело, убийце оно не понравится! Хотя после этого замечания никто уже не посмеет выразить недовольство. Поэтому… — Тут Кэролл запрокинул голову и пропел фразу, под которую поднимают занавес в «Паяцах». — Поднимем занавес!

Затем продолжил обычным голосом:

— Акт второй, картина первая. Убийца вернулся на место, свет зажегся, в холле полно людей. Леонард Кэролл сморит на всех с высоты третьей ступени сверху. И оттуда всех прекрасно видно…

Последнюю фразу он произнес зловеще и глухо — таким тоном описывают темное подземелье, населенное ужасными тварями.

Так получилось, что собравшиеся сидели перед Кэроллом полукругом. С одного конца полукруга стоял Мастерман, опираясь на каминную полку. Леонард Кэролл встал с другого конца и обводил сидящих недобрым взглядом. Сначала газетный щит мисс Мастерман, затем напряженное лицо мистера Тоута, который уронил «Таймс» на колени, затем мисс Сильвер, склонившаяся над вязанием, затем миссис Тоут с покрасневшими от слез глазами, беззаботный Джастин Лей в окружении девушек, одна из которых покраснела, а другая побледнела.

Доринда покосилась на Джастина и увидела, что тот сердится. Причем такой беззаботный вид означал, что сердится он не на шутку. Просто сдерживается. И ей вдруг отчаянно захотелось, чтобы вечер уже закончился и она оказалась в уютной постели. А наутро проснулась бы, поняла, что видела кошмар, и сказала сама себе: «Приснится же такое!» и потом: «Пусть себе снится, главное, что это не наяву!»

Взгляд Леонарда Кэролла вернулся к началу полукруга.