– Всего-навсего из Данидина, – покивал Гаскуан. – Да. А теперь, если вы в самый последний раз простите мне мою настырность, я бы полюбопытствовал насчет обстоятельств крушения. Надеюсь, судно затонуло не по чьей-нибудь халатности или что-то в этом роде?
Карвер покачал головой.
– Был отлив, но мы находились достаточно далеко от берега, – принялся рассказывать он. – Я потравил цепь до шестидесяти пяти футов, она легла на грунт, тогда я отдал два якоря и стравил цепь еще на двадцать футов. Решил, отстоюсь на рейде до утра; не успел оглянуться, а мы уж бортом на мель легли. Дождь шел, луну затянуло тучами. Ветер сигнальные огни позадувал. Тут уж ничего нельзя было поделать. Никакой халатности. Только не у меня под началом.
Для Карвера это была чрезвычайно длинная речь; в заключение он скрестил руки на груди, и лицо его вновь превратилось в каменную маску. Он хмуро зыркнул на Гаскуана.
– Слушайте, и с чего бы такой интерес? – проговорил он. – Выкладывайте-ка начистоту: я скользких дельцов не жалую.
Гаскуан помнил: этот человек убил собственное дитя. Эта мысль, как ни странно, щекотала нервы.
– Мне тут пришло в голову, как вам можно помочь, – небрежно обронил он.
Карвер сердито насупился:
– Кто сказал, что я нуждаюсь в помощи?
– Вы правы, я лезу не в свое дело, – покаялся Гаскуан.
– Однако ж говорите, чего там у вас.
– Ну так вот, – промолвил Гаскуан. – Как я уже упоминал, отец моей покойной жены занимался морским страхованием. Он специализировался на Пи-энд-Ай – защите и возмещении.
– Говорю ж, нет у меня такой страховки.
– Верно, – кивнул Гаскуан, – но велик шанс, что у человека, который продал вам этот корабль, – как бишь его?
– Лодербек, – отвечал Карвер.
Гаскуан умолк, изображая удивление:
– Неужто политик?
– Он самый.
– Алистер Лодербек? Но он же как раз сейчас в Хокитике – баллотируется в парламент от Уэстленда!
– Продолжайте про что начали. Про Пи-энд-Ай.
– Да-да. – Гаскуан покачал головой. – Так вот. Велик шанс, что мистер Лодербек, раз уж он владел несколькими кораблями, состоял в какой-нибудь ассоциации судовладельцев. Велик шанс, что он платил ежегодный взнос во взаимный фонд под названием «Пи-энд-Ай» в качестве дополнительного страхования несколько иного характера, нежели мы с вами понимаем под традиционным страховым покрытием.
– Это для защиты груза, что ли?
– Нет, – покачал головой Гаскуан. – Пи-энд-Ай – это скорее взаимный фонд, в который все судовладельцы платят ежегодный взнос и откуда они затем могут выбирать средства, если однажды понесли ответственность за убытки, с которыми обычные страховщики иметь дело отказываются. Платежи вроде тех, с которыми вы столкнулись сейчас. К примеру, подъем затонувшего судна. Очень может быть, что «Добрый путь» остается по-прежнему защищен, даже если собственник поменялся.
– Это как так? – равнодушно осведомился Карвер.
– Ну, если Пи-энд-Ай был оформлен несколько лет назад, а это – первая серьезная катастрофа в истории данного конкретного судна, тогда, с вероятностью, у мистера Лодербека под «Добрый путь» может быть кредит. Понимаете, Пи-энд-Ай работает не так, как обычная страховка: на самом деле, здесь нет ни акционеров, ни компании как таковой; никто не пытается нажиться за чужой счет. Напротив, это кооперативное общество, все члены которого – кораблевладельцы. Каждый из них ежегодно платит взносы, пока в общем фонде не скопится достаточно средств для страхового покрытия на них всех. После того корабли оказываются застрахованы, по крайней мере до тех пор, пока чего-нибудь не стрясется, а тогда кому-нибудь, в силу той или иной причины, приходится зачерпнуть из фонда. Пожалуй, понятие «кредитование» наиболее точно отражает происходящее.
– Это вроде как личный счет, – кивнул Карвер. – Счет «Доброго пути».
– Именно.
Карвер призадумался:
– А как бы мне об этом узнать?
Гаскуан пожал плечами:
– Да вы поспрашивайте. Ассоциация должна быть зарегистрирована, а судовладельцы, в ней состоящие, названы поименно. Ну то есть если допустить, что Лодербек действительно числится в таком сообществе, а я дерзнул бы утверждать, что, скорее всего, так оно и есть.