Светила

– А загляни-ка на неделе в морской клуб, подбрось мальчикам какое-нибудь предложеньице. Ночь бесплатного крэпса, или двойной джекпот, или девица в придачу при каждом вращении колеса. Что-то такое, что выманит Рэксуорти с корабля тем вечером: мне нужно застать Лодербека одного.

– Я зайду в клуб с утра, – пообещала миссис Уэллс, прибирая книги и карты. – Бедный мистер Лодербек, – повторила она.

– Он сам виноват: говорят же – как постелешь, так и поспишь, – заявил Карвер, не сводя с собеседницы глаз.

– Он и постелил, а мы с тобой ему простыни согрели.

– Трус сочувствия не стоит, – отрезал Карвер. – Тем паче трус с большими деньгами.

– Мне его жаль.

– Почему? Из-за бастарда? Да я бы скорее бастарду пособолезновал. Лодербеку всю жизнь баснословно везло, от и до. Он человек состоятельный.

– Да, и все же он жалок, – возразила миссис Уэллс. – Ему так совестно, Фрэнсис. Он стыдится Кросби, стыдится отца, стыдится самого себя. Не могу не пожалеть человека, который со стыда сгорает.

– А Уэллс, часом, не объявится нежданно-негаданно, как думаешь?

– Ты говоришь так, словно мы с ним живем душа в душу, – огрызнулась миссис Уэллс. – Я за него не отвечаю и, уж конечно, не могу контролировать каждый его шаг.

– А он давно из города уехал?

– Вот уж много месяцев как.

– Он тебе обычно пишет о том, что приезжает?

– Господи милосердный! – вздохнула миссис Уэллс. – Нет, не пишет.

– А ты сумеешь, если что, как-нибудь убрать его с дороги? Еще не хватало, чтоб в самый неподходящий момент он столкнулся нос к носу с Лодербеком.

– Его всегда можно соблазнить выпивкой – и в подходящий момент, и в неподходящий.

Карвер широко ухмыльнулся:

– Может, послать ему по почте сборный ящик всякого-разного выпивона? Или засадить в «Старательский герб» и выдать неограниченный кредит?

– Идея, кстати, неплохая. – Завидев паренька, выходящего из кухни с завернутым в бумагу пирогом, Лидия поднялась от стола. – Мне пора идти. Наведаюсь к тебе завтра.

– Я буду ждать, – промолвил Карвер.

– Спасибо, Эдвард, – поблагодарила миссис Уэллс юношу, забирая пирог. – И до свидания. Я бы пожелала вам удачи, да только зачем зря желание тратить?

Паренек рассмеялся.

Карвер тоже заулыбался:

– Так ты ему судьбу предсказала?

– О да, – кивнула миссис Уэллс. – Он скоро разбогатеет.

– В самом деле? Как все прочие?

– Нет, не как все прочие. Он баснословно разбогатеет. До свидания, Фрэнсис.

– Увидимся, – кивнул Карвер.

– До свидания, миссис Уэллс, – попрощался юноша.

Лидия выплыла из залы; мужчины завороженно глядели ей вслед. Вот она скрылась из виду, и Карвер вскинул глаза на юношу:

– Вас зовут Эдвард?

– Вообще-то, нет, не Эдвард, – отозвался паренек чуть пристыженно. – Я решил надеть маску, как говорится. Мой отец всегда наставлял меня: никогда не называй своего настоящего имени шлюхам и гадалкам.

– Разумно, – кивнул Карвер.

– Про шлюх не скажу, не знаю, – продолжал юноша. – Мне всегда было горько думать, что отец пользуется их услугами, – меня при одной мысли с души воротит, из любви к матери наверное. Но про гадалок мне понравилось. Называешь чужое имя – и аж сердце замирает. Чувствуешь себя невидимкой. Или как будто двойником обзавелся – словно меня поделили надвое.

Карвер скользнул по нему взглядом, а в следующее мгновение протянул руку:

– Меня Фрэнсис Карвер зовут.

– Эмери Стейнз, – представился паренек.

Закат Меркурия

Глава, в которой на Хокитикском взморье объявляется незнакомец; золотой клад поделен на всех, а Уолтер Мади наконец-то покидает гостиницу «Корона».

Даже в лучшем своем костюме, с расчесанными и напомаженными волосами, в начищенных ботинках и с надушенным платком, мистер Адриан Мади был и вполовину не так хорош собою, как его младший сын. Весь его облик нес на себе неизгладимый след многолетнего пристрастия к спиртному – под глазами мешки, нос опухший, лицо неизменно раскрасневшееся, – а в движениях его не было никакой плавности, никакой грации. Ковылял он тяжело и неуклюже, на негнущихся ногах; озирался по сторонам беспокойно и настороженно; пальцы, все в желтых пятнах от курева, либо шарились в карманах, либо нервно теребили лацканы.

Выбравшись из лодки, что доставила его с парохода на берег, Мади-старший постоял минуту, потянулся, разминая затекшие, ноющие мышцы, похлопал себя по всему телу. Велел отнести багаж в гостиницу на Кэмп-стрит, обменялся рукопожатием со стоящим тут же таможенным офицером, грубовато поблагодарил гребцов за труды и наконец, сцепив руки за спиной, зашагал по Ревелл-стрит. Он прошелся по улице из конца в конец, сперва по одной стороне, затем по другой, хмуро заглядывая в каждое окно, внимательно изучая лица прохожих и никому не улыбаясь. К тому времени толпа, собравшаяся перед зданием суда, уже рассеялась, а бронированная повозка с телом Фрэнсиса Карвера вернулась в Сивью; двойные двери были не только закрыты, но и заперты. Проходя мимо, Мади-старший едва удостоил Дворец правосудия взглядом.