Светлана

На этот раз Светлана исчезла вся, с головой, и под шинелью стало совсем тихо. Потом послышалось приглушённое всхлипывание и начал вздрагивать левый погон, который пришёлся сверху.

Сержант кашлянул на своей полке. Костя поднял голову и встретил его неодобрительный взгляд. С независимым видом Костя закурил и вышел в коридор. Он вернулся очень быстро, не докурив папиросы.

Сержант молчал и деликатно смотрел в потолок. Костя присел на скамейку. Левый погон продолжал потихоньку вздрагивать. Костя положил на него руку и сказал:

— Ну, перестань, не обижайся на меня, Светлана!

Светлана всхлипнула, судорожно и громко.

— Ну-ну! — Костя просунул руку под шинель, нашёл и погладил горячую мокрую щёку.

— Честное слово, нечаянно вышло! Не сердись… Не сердишься?

Маленькая рука нашла его руку и ответила лёгким пожатием: «Нет!»

— Будешь спать, да? — спросил Костя.

Рука ответила: «Да, буду спать, вот доплачу ещё немножко и буду спать».

Светлана действительно очень быстро заснула.

Заснул и сержант, после того как Костя решительно отказался воспользоваться его шинелью и верхней полкой.

А для Кости это была очень длинная и очень беспокойная ночь. В особенности холодно стало перед рассветом. Костя то сидел, поджав под себя ноги, то выходил в коридор и шагал от окна к окну. Впрочем, в коридоре казалось ещё холоднее — от лунного света.

Костя старался думать о Москве, о скорой встрече, но рука болела так, что даже думать мешала.

К утру трава за окном стала серебряной, а картофельная ботва на полях почернела и съёжилась.

Косте иногда казалось, что он засыпает, он даже начал видеть сны.

Поезд подходил к Московскому вокзалу; мама и Надя встречали его и радостно говорили: «Костя! Костя!». И почему-то ещё мужским голосом: «Товарищ младший лейтенант!».

Костя открыл глаза. Поезд стоял. Светлана теребила его за плечо.

— Костя, идите, только сейчас же, как можно быстрее идите на станцию! Больница совсем рядом — вот она, отсюда видно! Там очень хорошая докторша. Василий Кузьмич ей всё рассказал про вас, что вы не хотите, чтобы вас в госпиталь. Она сказала: «Пускай приходит, я его не съем!».

Костя спросил:

— Какой Василий Кузьмич?

Ах, да! Сержант с верхней полки… Уже подружиться успели!..

— Спасибо, товарищ сержант, только как же я пойду? Тогда пойдём вместе, Светлана, и возьмём вещи, ведь поезд…

Сержант сказал:

— Здесь долго будем стоять — часа два.

Светлана перебила:

— Василию Кузьмичу сам начальник станции сказал. А докторша говорит, что у вас, должно быть, остался осколок в руке и может начаться нагноение. Она говорит, что это опасно!

Костя встал, сержант накинул ему шинель на плечи.

— Оденьтесь, мороз был утром. Вот этот белый дом, вторая дверь. Видите?

Костя только сейчас заметил, что на Светлане надет женский ватник, в котором она совсем утонула, как в шубе.

— Откуда это у тебя?

— Докторша дала. Она очень хорошая.

— Ты говорила, Василий Кузьмич к ней ходил?

— А мы вместе.

Костя вернулся нескоро и, улыбаясь, протянул Светлане руку, ладонью кверху:

— Вот. Посмотри. На память мне дала. Правда, что хорошая докторша!

На ладони лежал крошечный зазубренный кусочек металла. Светлана осторожно взяла его, лицо её было очень серьёзно.

— Такой маленький, а как больно от него было! Костя, как, по-вашему, кончится когда-нибудь война?

V

Костя спал. Он отсыпался за обе эти бессонные ночи и за много других бессонных ночей. Спал то сидя, то лёжа. Просыпаясь, удивлённо повторял слова соседа-сержанта: «Сколько может человек спать?!» — и сейчас же засыпал ещё крепче. Окончательно проснулся Костя, когда кто-то громко сказал в коридоре: «Через два часа Москва!»

Светлана, аккуратно причёсанная, с подвёрнутыми рукавами нового ватника, наглухо зашивала свою кофточку без пуговиц, превращая её в джемпер.

Сержант, услышав, что Светлану нужно устраивать в детский дом, сказал:

— Эх, знаю я один детский дом в Москве! Товарища моего ребятишки там живут. Заведующая уж больно хороша!.. Какие письма отцу на фронт писала! Вот бы тебя, Светлана, туда устроить!

Костя спросил:

— А вы адрес знаете?

— Как же, знаю, конечно, сколько раз на конвертах видел… Какой же адрес-то?

Он посмотрел в потолок и задумался:

— Сейчас вспомню, товарищ младший лейтенант… Директора Натальей Николаевной зовут… Душа человек!

* * *

Вечером того же дня директор детского дома Наталья Николаевна сидела у себя в кабинете с книгой в руках. Неожиданный поздний звонок. Она прислушалась. В дверь постучала дежурная няня:

— Наталья Николаевна, вас какой-то военный спрашивает… молоденький совсем… с девочкой.

Наталья Николаевна вышла в переднюю и увидела лейтенанта с подвязанной рукой и черноглазую девочку в ватнике. Костя, козырнув, почтительно сказал:

— Разрешите обратиться, товарищ директор!

— Пожалуйста.

К ней совсем не подходило официальное слово «директор». Серебряные волосы, белый пушистый платок, накинутый на плечи. Спокойное, внимательное лицо. Она казалась бабушкой в большом и тихом доме, странно тихом, потому что ведь это был детский дом. Но дети набегались днём и теперь спят, а бабушка охраняет их сон.