Светлана Аллилуева. Пять жизней

Папа Сталин… Я тоже был отцом повзрослевшей дочери и понимаю, что бывают моменты, когда отцовская власть бессильна и, пересилив себя, надо смириться и молиться Богу: если суждено дочери совершить ошибку, то пусть она будет не катастрофической и пусть душевная рана, если суждено её получить, быстро заживёт. Наверно, мы обманываем себя, когда говорим, что употребляем отцовскую власть ради дочери (дочерей), нет — делаем для себя, удовлетворяя отцовское эго. Нелегко смириться с тем, что дочь выросла и принимает самостоятельные решения, отличные от родительской воли. Папа Сталин, никому не прощавший непослушания, привыкший к безоговорочному повиновению (сыновья не смели ему перечить — а Вася, писала Светлана, даже будучи генералом, его как огня боялся!), нашёл в себе силы, чтобы сдержать гнев и не отдать распоряжение скрутить литератора в три погибели.

А Каплер всерьёз занялся Светланиным образованием и приносил ей книги, которых не было в её домашней библиотеке. За хранение некоторых, официально не опубликованных и перепечатывавшихся на машинке, вполне можно было угодить в лагерь. Например, за неопубликованный роман Хемингуэя «По ком звонит колокол», который он дал ей почитать, или за стихи опальных поэтов: Ахматовой, Гумилёва, Ходасевича. Подаренная Каплером «Антология русской поэзии от символизма до наших дней», испещрённая пометками рядом с его любимыми стихами, на долгие годы стала настольной книгой Светланы. Но она же была вещественным доказательством его антисоветской деятельности. Статью в зависимости от пожелания заказчика генералу Власику подо-Орать несложно: расстрел или 10 лет лагерей. Что возжелаете, Иосиф Виссарионович, для счастья любимой дочери?

Каплер наконец-то уехал в Сталинград, и вскоре в «Правде» появилась его статья, в которой в форме письма некоего лейтенанта Л. к любимой девушке (имя автора легко расшифровывалось— Люся) рассказывалось о Сталинградской битве. Лейтенант Л. вспоминал, как он гулял с любимой по улицам ночной Москвы, о походах в Третьяковскую галерею н, потеряв голову, заканчивал статью разоблачительным слонами: «Сейчас в Москве, наверное, идёт снег. Из твоего окна нидна зубчатая стена Кремля». Намёк на Кремль не понял никто, кроме той, которой он был предназначен, и кроме Сталина, которому о романе дочери было известно из ежедневных докладов Климова. Лейтенант Л. бросил ему вызов, позарившись на любимую дочь! Нет, этому не бывать!

Светлана была польщена. Её распирали чувства, которыми она хотела поделиться с подругой. Во время урока она не выдержала, вынула из портфеля газету со статьей «Письма с фронта» и дала почитать Марфе. Та читала её украдкой, пряча под партой. Но в статье таилась опасность. Светлана, знавшая характер отца, не пощадившего даже членов своей семьи: Яшину жену, Сванидзе, Реденса — испугалась за Каплера. Она понимала, чем это ему грозит. Когда под Новый год Каплер вернулся в Москву, она встретилась с ним и, предчувствуя беду, умоляла его больше не видеться и не звонить ей. Они расстались.

Светлана продержалась до конца января. Эти недели, признался ей через двенадцать лет Каплер, он не покидал гостиницу, лежал на диване и глядел на телефон, ожидая её звонка.

Любовь придаёт силы. Светлана не выдержала и первой позвонила ему. Всё закрутилось заново, приводя в ужас домашних, няню и гувернантку Александру Накашидзе, для того и приставленную, чтобы контролировать девушку и вразумлять по необходимости. Ежедневные разговоры по телефону между влюблёнными длились не менее часа, они прослушивались (оба об этом знали), но, тем не менее, их невозможно было разлучить. Попытки гувернантки воздействовать на Светлану были безуспешными, а насильственно запретить общение было не в её власти. Подростки, когда вспыхивает первая любовь, готовы на любые безумства — включая трагический финал Ромео и Джульетты.

Тогда решили образумить или припугнуть Каплера. Он-то, в отличие от ребёнка, должен понимать, чем заканчиваются опасные игры. Полковник Румянцев, правая рука генерала Власика, позвонил ему и мягко посоветовал убраться из Москвы в какую-нибудь командировку.

Когда звонит полковник НКВД, не принято бросать трубку. Безумный Каплер решился на безрассудный поступок — перед тем как положить трубку, он послал полковника к чёрту. Он лез на рожон. Конечно, его можно было арестовать, подстроить катастрофу, как в случае с Михоэлсом, или самоубийство, как в случае с Есениным, — средств убирать неугодных множество: дай отмашку — специалисты из НКВД оформят несчастный случай, и комар носу не подточит. Но Сталин, опасаясь за душевное состояние дочери, не хотел прибегать к крайним мерам. Впервые он не знал, как ему поступить, и решил ждать, надеясь, что она перебесится, сама образумится и одумается.

Весь февраль они вновь ходили по театрам и гуляли по ночной Москве. Перед днём рождения он подарил ей старинный эмалевый кулон: зелёный лист с жучком — на второй день распираемая от гордости Светлана показала его подруге. Наконец, грянуло 28 февраля, день рождения Светланы.