Светлейший-6. Шторм над Петербургом

В конце длинного коридора появился первый результат наших усилий: мелькнула узнаваемая фигура — Павел, сын Дмитрия Павловича. Высокий, худой и бледный, он выглядел слишком спокойно, что было ещё более настораживающим. У края зала стоял его отец, оглядываясь, явно обеспокоенный задержкой.

Князь крови как раз стоял возле стойки у гейта, где девушки в форме авиакомпании проверяли посадочные талоны.

— Не может быть никакой ошибки! — возмущался князь крови. — Мы уже три раза показывали эти билеты, и все было в порядке!

— Прошу прощения, господин, — виновато улыбалась девушка с ярким платочком на шее. — Это просто неполадка в программе. Сейчас мне принесут другой считыватель, и проблема будет решена. В качестве компенсации за это недоразумение вам будет предложено особое обслуживание на борту…

Старший Павлович был полностью поглощен разборками, но вот Павел…

Очередь расступилась, пропуская нас к стойке, и в этот момент мы с младшим Павловичем встретились взглядами.

— Отец! Они здесь!

Мицкевич двинулся вперёд первым, за ним Кропоткин и я. Двое охранников тут же оттеснили девушек от стойки и перекрыли коридор позади Павловичей, блокируя путь к гейту.

— Ваше высочество, — проговорил Мицкевич, стараясь придать голосу максимально официальный, но ровный тон, — боюсь, вам необходимо пройти с нами. Это настоятельная просьба его императорского величества.

— Это несколько несвоевременный приказ, вы не находите? — холодно и даже надменно отозвался князь крови. — Я сейчас немного занят.

Мицкевич молча достал предписание.

— Приказом его императорского величества вам запрещено покидать территорию Российской империи. Ваше высочество, я уполномочен применить силу, однако не желаю, чтобы меня вынуждали это сделать.

Отец и сын обменялись короткими взглядами: глаза отца обреченно потухли, но сын… Взгляд Павла загорелся какой-то затаённой, мрачной решимостью, и в тот же миг я заметил, как он медленно поднял руку.

— Павел, не делай этого, — тихо, но твёрдо проговорил Дмитрий Павлович. Однако в его голосе не было привычной отцовской строгости — скорее, страх.

— Уходи, отец, ты еще можешь успеть, — прорычал Павел, повернувшись к нам. — Я не позволю им…

Не успел он договорить, как резкий всплеск магической силы, исходящий от него, ударил по залу, рассыпая лёгкие голубоватые искры.

Глава 3

Аэропорт вздрогнул от магического всплеска, словно пробужденный от дремоты.

Павел Дмитриевич стоял, окутанный взметнувшимися к потолку вихрями силы. Раздались испуганные женские крики. Где-то совсем рядом зашелся в плаче ребенок.

— Всем назад! — рявкнули мы одновременно с Кропоткиным и Мицкевичем.

— Ваше высочество! — Мицкевич шагнул вперед. — Вы уже однажды пошли под суд за применение магической силы в общественном месте. Прошу, не усугубляйте свое положение.

Павел бросил на нас полный ненависти и презрения взгляд. Нет, я уже был в курсе, что младший Павлович был импульсивен не по статусу… Но чтобы творить такую дичь, нужно совсем выжить из ума.

Впрочем, Павел и выглядел нездорово — слишком бледный даже для себя, глаза горели каким-то маниакальным безумием, а руки тряслись.

— Мне уже нечего терять, — хрипло сказал он и покосился на князя крови. — Отец, уходите! Я задержу их!

— Павел, нет!

Но младший Павлович уже сделал свой выбор.

Он резко вскинул руку и словно зачерпнул воздух перед собой. По его пальцам змейкой заструилась энергия всех четырех стихий и, сплетаясь с эфиром, окутала его запястья, предплечья, поднимаясь наверх и выстраиваясь в плотный щит.

Так. Стоп.

Пятистихийная защита? Он же «сапфирник»!

— Все назад! — крикнул я майорам. — Вообще все! Здесь что-то не так. Он не должен…

А в следующий миг словно из самой груди Павла вспыхнуло искрящееся пламя, угрожающее поглотить пространство вокруг.

— Барьеры! — скомандовал Кропоткин и тут же принялся окружать Павла защитным барьерным куполом. Я метнулся к наследнику и оказался за пределами защиты.

— Николаев! Отставить!

— Он только что связал пять элементов, — бросил я через плечо. — Если кто и сможет с ним сразиться, то лишь я.

Павел лишь рассмеялся — нервно, истерично. И отправил прямо на меня «Стихийный шторм». Я поглотил заклинание и отправил в ответ оглушающую связку… Но, к моему удивлению, она просто рассыпалась, едва достигнув Павла.

Нет, здесь точно что-то не так. У этого дурака было силы на Алмаз, если не больше. Но как? Откуда? Еще месяц назад он оставался крепким Сапфиром без перспектив к росту потенциала…

Что он с собой сделал? И как?

В зоне вылета началась паника. Пассажиры, бросая багаж и спотыкаясь о чужие чемоданы, метались в поисках выхода. Я бросил сноп эфира в барьер, который возводил Кропоткин и уставился на Павла.

— Что ты такое творишь? — окликнул я его, подходя на шаг ближе.

Мы обменялись взглядами, в которых читалось немое понимание: здесь уже нет места ни уговорам, ни попыткам сдержаться. Павел действительно все для себя решил. И, вероятно, сейчас пытался о меня самоубиться.

Насмешливо склонив голову, он ответил язвительным тоном:

— А как ты думаешь, Николаев? Уйду я отсюда или нет?