Светлейший князь 2

— Не буду больше отвлекать тебя от дела, вот только Настю твою попытаю, — я повернулся к молодой жене. Она стояла рядом и буквально внимала, а не слушала.

— Настя, скажи честно, обижает? — жена и помощница заулыбалась.

— Что вы, ваша светлость, слова дурного не скажет.

— А ты его?

— Да его, ваша светлость, на руках хочу носить, а он, — Настя надула губы, — ругается на меня.

— Вот, Настя, обманула ты меня, то он слова тебе дурного не скажет, то ругается на тебя, это как? — Настя засмеялась и махнула на меня руками. Я же решил её добить. — А теперь, Настя, скажи мне как на духу, продолжение рода мастеров будет?

Зардевшаяся Настя закрыла лицо руками и только смогла выдавить из себя:

— Ваша светлость!

Покрасневший Лаврентий опустил глаза, а я погрозил им пальцем и поставил жирную точку в данном вопросе.

— Что бы к этому делу отнеслись сознательно и ответственно и не мешкайте.

После мастерской Лаврентия я направился в оранжерею. Серафима копалась с фикусами. Поздоровавшись, я первым делом спросил, когда ждать сырье для производства резины. Серафима выслушала меня и молча куда-то ушла. Вернувшись почти тут же она протянула мне стеклянную банку с чем-то белым.

— Это сок фикуса, я его собрала полчаса назад, сейчас должен прийти Яков Иванович и забрать его.

— Серафима, голубушка ты наша, — только и смог я сказать.

Радостная и довольная Серафима стала показывать мне снятый ею урожай картофеля и рассказывать о своих планах. Выращенный в горшках урожай составил целых двадцать восемь клубней пригодных к посадке и помимо этого сто двенадцать семян. Серафима тщательно изучила написанную мною инструкцию по выращиванию картофеля и даже сделала два ценных и дельных замечания. На самом деле слово изучила не совсем соответствовало истине, мою инструкцию Серафима выучила наизусть. Такого успеха в картофелеводстве я совершенно не ожидал, если все сложиться, то через год мы получим урожай достаточный, чтобы просто есть картошку, вареную и жареную, в мундирах и толченную, в супе и как гарнир. У меня от таких мыслей потекли слюни.

Я хотел еще о многом поговорить с Серафимой, но внезапно раздалось громкое конское ржание и просто громовой мужской голос закричал:

— Где князь?

Я выскочил из ворот завода и увидел как набежавшие мужики снимают с седла рослого гвардейца, в котором я признал егеря-следопыта Мирского острога.

— Ваша светлость, — гвардеец начал говорить, но силы оставили его. — Померла небось, — пробормотал он и потерял сознание.

Подбежавший Ерофей рвал привезенный гвардейцем пакет. На вложенном листе неровным, корявым почерком было написана, что умерла жена одного из гвардейцев Мирского острога.

Тихая и неприметная женщина, я её совершенно не помнил. Тридцать два года, четверо детей, старшему почти четырнадцать, младшей три года. Из яицких казаков-староверцев шедших в отряде чуть ли не с первого дня. Никогда никому не перечила и молча тянула свою лямку.

Через два часа мы: Осип, Евдокия и я начали вскрытие умершей. Мои помощники были слегка напуганы предстоящим, одно дело слушать рассказы об этом, другое дело самим это делать. Я видел, что Евдокия слегка трясется и у нее постукивают зубы. Но когда мы начали вскрытие и я начал объяснять, что мы видим, она успокоилась и всецело погрузилась в процесс. В процессе вскрытия я делал записи и зарисовки. Мой посмертный диагноз был гипертоническая болезнь и вероятнее всего непосредственной причиной смерти был геморрагический инсульт.

Когда мы заканчивали вскрытие снаружи появился какой-то шум и он потихоньку нарастал. Отдав распоряжения Осипу как заканчивать работу, я быстро помыл руки, снял шапочку и халат и поспешил на улицу. Сидящий у выхода Прохор был чем-то испуган.

— Ваша светлость, — мое появление застало его врасплох и он не успел ничего сказать.

Площадь перед госпиталем была заполнена людьми, несмотря на достаточно сильный мороз. Стояли почти молча, но в воздухе висел какой-то гул. С моим появлением установилась гулкая зловещая тишина, затем раздался пронзительный женский крик и в меня неожиданно полетел камень. Выпущенный ловкой и умелой рукой камень попал мне в голову. Я зашатался и упал, кровь стала заливать мне лицо. Толпа взревела, но тут раздались выстрелы, почти одновременно целых три.

Меня подхватили на руки и куда-то понесли. В мое уплывающее сознание ворвался знакомый женский голос:

— Не бегай попусту, дура, бинты давай.

Где-то в стороне, опять стояла эта же гулкая зловещая тишина, потом раздался какой-то непонятный звук. Я не сразу понял, что это человеческий голос. Кровь остановилась. Обладательница знакомого голоса стала вытирать моё залитое кровью лицо. Это моя помощница Евдокия. А вот голос там, в стороне на улице, и я ни как не могу его узнать.

— Ваша светлость, выпейте вина! — жестко и безапелляционно сказала Евдокия. Леонтий привез не только зерно и семена, еще он привез хорошего виноградного вина. Я выпил вкусную и сладкую красного цвета жидкость. В голове просветлело, слабость начала уходит.

— Евдокия, помоги.