Светлое будущее

— Ты знаешь, что такое чудо-юдо? — спросил Дима. — Это — еврейский мальчик, принятый на мехмат МГУ в этом году. У меня ребята подрастают. Я не хочу потом думать, что если они не добьются успеха, то это из-за пятого пункта в анкете. Но между нами говоря, главное не в этом. Это — пустяк. Просто для меня дальнейшая жизнь здесь стала лично оскорбительной. И вовсе не потому, что я еврей, а потому, что я так и не смог стать до конца советским человеком. А раз возможность есть, почему бы не рискнуть? И кстати, еврейский вопрос в Советском Союзе основательно искажен. Никто не заинтересован, чтобы суть его стала ясной. Евреи заинтересованы в том, чтобы выглядеть просто гонимыми за то, что они евреи, т. е. быть просто жертвами антисемитизма. Выгоды от этого для них и на Западе и тут очевидны. Провалился парень на экзаменах из-за отсутствия способностей и знаний — еврей! Назначили на пост Иванова, а не Абрамовича — еврей! Знаете анекдот о том, как заика объяснял свой провал на конкурсе дикторов телевидения тем, что он — еврей? В этом большая доля истины. И власти наши заинтересованы в том, чтобы обсуждение еврейской проблемы не шло глубже вопроса о наличии или отсутствии антисемитизма. Они имеют в своем распоряжении мощные средства борьбы с обвинениями в антисемитизме. О каком антисемитизме может идти речь у нас? Возьмите Академию наук. Что пи физик или математик, то еврей. Возьмите кино, музыку, медицину, литературу... А между тем тут имеются две очень важные и глубокие проблемы, о которых все дружно помалкивают. Первая проблема — естественный процесс жизни, в котором малочисленный народ теряет былые преимущества и все более подпадает под действие общих законов советской жизни. Что я имею в виду? Сколько раньше было ученых, кафедр, профессоров, секторов, институтов, ансамблей, музыкантов, юристов и т. п.? А теперь? Милые мои, евреев просто численно уже не хватает, чтобы сохранить прежнее влияние и реализовать традиционно еврейскую солидарность. К тому же гигантская армия народов России поставляет уже достаточно большое число способных и образованных людей, успешно конкурирующих с евреями. Пусть процент таких людей не велик. Но абсолютная масса их огромна. И даже если еврейское население не ассимилируется прочей массой населения России за счет смешанных браков (между прочим, их очень мало; и вообще смешанные браки редкость; народы перемешиваются, но главным образом — путем перемешивания в пространстве и разрыва многих старых национальных связей), еврейское население ожидает весьма печальная перспектива: завести со временем такой же образ жизни, какой ведет в среднем русское население. А на этот естественный процесс накладывается другой — чисто социальный. Это — вторая проблема. Дело в том, что благодаря своей национальной солидарности евреи образовали в советском обществе множество неофициальных организаций, фактически противостоящих государственно-партийным организациям. И эта солидарность охватила значительную часть русского населения, в особенности — интеллигенцию. Вы же знаете, русский народ как великий народ не склонен к национальной солидарности такого рода, как еврейская. Скорее, наоборот, он склонен к национальной разобщенности, к взаимной неприязни, к взаимоотталкиванию. Качество, очень удобное для советского строя жизни. Стремление русской интеллигенции к объединению, зародившееся в прошедшую либеральную эпоху, реализовалось, что вполне естественно, через сложившуюся уже еврейскую общность. Любопытно, что именно космополитичные по идее евреи стали играть активную роль патриотов русской культуры, а русские интеллигенты в значительной части проявили космополитические тенденции — факт в пользу того тезиса, что тут сложилась проблема чисто социальная. Лишь в силу исторических условий эта проблема приобрела характер еврейской. Иначе говоря, тенденция либеральной советской интеллигенции к консолидации приняла форму еврейской проблемы. Ничего нет удивительного в том, что и крайнее проявление либеральных тенденций этой эпохи — диссидентство — приняло те же очертания. В результате никогда не прекращавшаяся борьба властей просто против диссидентов, оппозиционеров, недовольных и т. п., естественно, против питающей и охраняющей их либеральной среды превратилась в борьбу против евреев. Советский антисемитизм, дорогие мои, есть прежде всего борьба советских властей против социальной оппозиции, бьющая как следствие по еврейскому населению более явным образом, чем по русской интеллигенции. Это в перспективе более опасный враг коммунизма, чем евреи. Евреи в общем-то народ глубоко коммунистический.

Потом мы начали спорить об антисемитизме в населении. Некоторая ясность, наступившая после речи Димы, была утрачена. Мы переругались. Потом помирились. Потом выпили за то, чтобы Они все сдохли. Потом за то, чтобы ИМ БЫЛО ХУЖЕ.