Светлолесье

Но мне это сулило только одно: придется искать цветок самой. С этим не хотел мириться Минт, но в конце концов сдался. Мы договорились, что он будет ждать у кромки леса и следить за мной через заговор-клинок.

Благодаря своей подработке, мне удалось скопить денег и разжиться новой рубахой со святоборийской обрядовой вышивкой. Кузнец, жену которого я вылечила от головной хвори, подарил мне височные кольца и пояс с медной, чуть позелененной временем узорчатой бляшкой. Казалось, что словно все мы, чужаки и линдозерцы, замешаны в одной кадушке с опарой и только и ждем того, когда же наконец нас выставят в теплое место. Поэтому, когда наступил назначенный день, тесто вспухло и события полезли через край.

Сначала Яния разбудила меня громыханием за печкой. В последнее время девушка частенько забегала помочь по хозяйству, и, стыдно сказать, на этом мы с ней сошлись.

– Дайте поспать добрым людям, – пробурчала я и бросила в нее подушкой.

– Лесёна, – дрожащим голосом позвала она и, едва я спустилась, втиснула меня в угол между стенками. – Ты что, забыла? Чтобы привлечь жениха, надо напечь пирогов и всем показать! А у тебя ничего не готово!

– Да, – ответила я, спросонья не понимая, о чем она толкует.

– Лесёна! – обрушилась на меня девушка. – Это же позор!

Я пожала плечами.

– Просыпайся скорее, – велела она. – Вот ведро, принеси воды.

Смирившись с тем, что весь день мне придется изображать девицу на выданье, я отперла дверь и вышла во двор.

– О, сестрица!

Минт, свеженький и румяный, стоял возле старой мельницы. Хлипкая дверь за ним подозрительно дернулась: похоже, сам наемник ее и закрыл.

– Ты что там делал?

– Да так, гулял. – Названный братец отмахнулся, в два прыжка подлетел ко мне, взял ведро и сам пошел к колодцу. – Чего такая хмурая? Не бойся, всех женихов не расхватают.

– Ты мне зубы не заговаривай.

– Лучше послушай, что я только что сочинил:

Во тьме искрится злата пыль.
В твоей руке моя рука.
Скорей, срывай же стебель
У цветка!

Юное дарование сделало остановку, чтобы просиять на меня улыбкой, и продолжило:

Ты моего лихого сердца
Коснулась, словно тетива,
Но выпущена уж в другую
Моя стрела!

– Чудесно, – серьезно сказала я. – Великолепный Минт, что мечом сражает недругов, а красными речами – девиц!

Воитель фыркнул и отвернулся, но от меня не укрылась его самодовольная улыбка. Я поспешила добавить:

– Так вот чем вы с Альданом вместе занимаетесь, рифмы плетете?

Минт отвернулся, загромыхал цепью, нарочно не оставляя мне случая вставить еще хоть словечко. Это было странно, ведь он на дух не переносил утайки. И дело было вовсе не в том, что Минт говорун, каких поискать, а скорее в том, что каждая такая тайна – оковы, с которыми приходилось мириться. А любой вольный сииреллец соглашается носить такое бремя лишь временно. Про это я не забывала.

– Лесёна! – крикнул Минт, переливая добытую воду из бадьи в ведро. – Тебе правда лучше не отвлекаться сейчас на посторонние дела. У тебя сегодня одно задание!

– Я думала, у нас не будет тайн друг от друга, братец.

Минт положил ладонь мне на плечо.

– Да, но ты – моя главная тайна, сестрица, – сказал он едва слышно, а потом гаркнул: – Так что не шали, милая! Сегодня буду приглядывать за тобой.

Я поморщилась.

– Ну и зачем ты так ор…

Вдруг из окна показалось сердитое лицо Янии. Она с таким чувством высказалась о женихах и пирогах, что у меня пропал дар речи.

– Погоди, красавица, я тебе сейчас подсоблю, – восхищенно сказал Минт и, подмигнув, скрылся в доме.

– Братец! Подожди!

– Лесёна? – позвал меня третий голос и я, вздрогнув, обернулась.

На пороге мельницы стоял Альдан.

Его образ преследовал меня повсюду, все дни казалось, что я ощущаю его присутствие. Что Альдан вот-вот войдет в горницу, усядется за стол перебирать свои травы и снова скажет что-нибудь умное про лекарское мастерство и что-нибудь ехидное про мои навыки владения оным. Я, конечно, стала бы спорить. Хотя бы для виду. Он бы внимательно слушал, а потом с надменной улыбкой поправил меня там, где я ошиблась.

Мои выдумки сыграли со мной недобрую шутку, ведь даже заставив себя поверить в то, что он избегает меня, я сама не переставала думать о нем! И вот теперь, когда впервые за эти дни я действительно сумела направить мысли на что-то другое, он появился во плоти, почти такой же, каким я его себе рисовала. Только лицо стало бледнее, серые глаза обозначились четче и сам он, кажется, похудел. Рубаху и штаны покрывали пятна пыльцы, а в волосах, обычно собранных в косу, мерещилась каменная крошка. Но даже в таком диковатом виде травник все равно был красив, и мое сердце пропустило удар. А потом еще.

– Доброе утро, – пробормотала я.

Альдан выпрямился, и я обратила внимание на полоску обнажившейся кожи под рубашкой.

– Собираешься на Ночь Папоротника?

– Да, – ответила я, стараясь, чтобы голос звучал как можно непринужденней.

– Зачем?

– А что?

– Ты можешь по-человечески ответить?