Светлые дни и ночи

Анна с минуту размышляет, ковыряя пальцем беззащитную зелёную подстилку. Дел конечно никаких. Приглашение заманчиво. Но, согласиться на него – значит подписаться на некое недвусмысленное продолжение. А с другой стороны, чего ей стесняться-то? Да и Тимур – симпатичный и застенчивый, такие ей по душе.

– Поплыли, – тихо соглашается она.

Тимур подхватывает сумку и комок одежды, подаёт Анне руку и проводит её по другую сторону волнореза, где, уютно вписавшись между камней, вяло покачивается обыкновенная лодка с уключинами и четырьмя узкими скамеечками, соединяющими пошарпанные борта. Тимур помогает Анне устроиться и, отвязав лодку от одинокой петельки панельного настила пирса, запрыгивает сам. Уже на ходу он прилаживает вёсла и, не торопясь, выгребает прочь из акватории порта.

– Сколько тебе лет? – спрашивает она, когда молчание становится невыносимым.

– Двадцать три, – отвечает Тимур, разглядывая Анну намного ближе, чем раньше и не решаясь задать ответный вопрос. – Постараюсь угадать, сколько вам. Двадцать шесть?

– Будь осторожен, Тимур. Возраст женщины – такая же её тайна, как и прелести.

Тимур краснеет. Анна протягивает руку и треплет его жесткий русый вихор.

– Тридцатник мне, чудак, – неожиданно для самой себя, в каком-то эйфорическом порыве восклицает она и добавляет, – А у тебя есть что-нибудь попить?

Тимур бросает весла, достает из-под скамейки, на которой сидит, маленький рюкзак и извлекает чебурашку «Пепси».

– Пьёте такое?

– А почему нет? Что ж я, не человек?