Светлые крылья для темного стража

Улита фыркнула. Грошиков понемногу начинал ее развлекать. Прытко! Завербовать в секту пятерых суккубов! Арея это развеселит.

– В общем, те ребятишки покрутились, телефончиками со мной обменялись – слиняли. Остался я один. Нет уж, думаю, дудки! Не отступлю. Быть не может, чтобы внутри никого не было. Хоть сторожа! Барабаню я в дверь, минут десять барабаню – тишина!.. Ну а дальше уже рассказывал: открывает старуха. Впустила меня, поговорили. Сел я за стол, жду тебя. А старуха все ходит и ходит. Глаза мозолит, в кабинет ныряет, булькает там чем-то. Небось, коньяк у шефа твоего отливает. В общем, она меня достала, и я ее отправил.

– Куда?

– Да никуда. «Идите, мамуля, домой, а я тут свою невесту подожду».

– А она?

– Что она? Соглашается. Глазки закатила, всмотрелась в меня внимательно. «Ну до скорой встречи!» – говорит. Прям такая роковая вся, я умиляюсь!

Улита подумала, что на месте Грошикова она бы умиляться не спешила.

«Деревенский пастушок» бродил по приемной, все разглядывая и до всего дотрагиваясь. Беспокойными ручками он напомнил Улите Ромасюсика. Только тот больше смахивал на хлопотливого попугайчика, здесь же зверек был явно покрупнее. По меньшей мере, ласка или лиса, хотя и не без ослиных ушей.

– Странная у вас контора! Мрачновато, бестолково, грязно! – попенял Грошиков, ковыряя ногтем пятно черного воска на столе Улиты.

– Так взял бы тряпку и потрудился. Помог старушке! – предложила ведьма.

Однако назойливого желания трудиться Грошиков не проявил.

– Чем, ты говоришь, вы занимаетесь? Оптовой продажей бельевых прищепок? А где тут бельевые прищепки, где образцы?

– Да вон! – сказала Улита, щелкая пальцами.

Грошиков недоверчиво оглянулся и увидел.

– Ого! Живописно! А почему прищепки торчат в белье? И мокрое все? – спросил он озадаченно.

– Дизайнерская находка, – пояснила Улита, которая полторы секунды назад нашарила веревку с прищепками в Тульской области и протащила ее по воздуху сквозь туман и грозовые облака.

– А вообще символично! – одобрил Грошиков, созерцая растянутую мужскую майку, на которую потемневшие от времени прищепки насели густо, как раки на тухлое мясо. – Художественно так! Простые, можно сказать, люди являются потребителями вашего товара, и вы это всесторонне подчеркиваете. А прайс посмотреть можно?

– Что? Тоже прищепками хочешь заняться?

– Да нет, просто из любопытства.

– Прайс только тем, кто уже оплатил товар. Для отсечения болтливых, назойливых и нежелательных клиентов, – отрезала Улита.

Грошиков засмеялся, и вновь незримо затряслись медяки в копилочке. Неожиданно смех прервался. На глаза «пастушку» попалась стоящая боком деревянная колода, в которой глубоко торчал топор.

– А это для тех, кто забыл купить прищепки? Теперь я понимаю, почему у вас так хорошо идут дела! – Довольный своим чувством юмора, Грошиков попытался выдернуть топор.

Улита следила за его потугами с беспокойством. Это был топор, подаренный Ареем Чимоданову – тот буйный топор, что насылал на своих владельцев вспышки гнева.

– Не надо его трогать! Очень прошу! – попросила ведьма нежно.

– Почему? Думаешь, поломаю? – выдохнул Грошиков, пытавшийся раскачать упрямившийся топор.

– Не в этом дело! Просто я с детства боюсь мужчин, у которых в руках что-нибудь, кроме пива и газеты, – настойчиво повторила ведьма.

Грошиков пожал плечами и отошел. Все равно топор не поддавался, и «пастушок» был рад, что у него появился повод отступить без урона.

– Я не рассказывал, что учусь управлять предметами? – спросил Грошиков самодовольно.

– Нет.

– Пока, конечно, мелкими. Клочками бумажки, куриными перьями. Надо сказать перу: «Послушайся меня! Дай мне познать тебя!» Если повторять это достаточно часто и отдавать этому всю душу, предмет послушается.

– И кто вас учит разговаривать с предметами? – с подозрением спросила Улита.

– Наш гуру! – произнес Грошиков с гордостью. – Я рассказал ему, что у меня новая девушка. Он тебя в целом одобрил. Просил, чтобы ты пришла. Он передаст тебе свою нежность и свое одобрение.

Ведьма поперхнулась.

– А без нежности и одобрения нельзя? – спросила Улита.

Она проходила курс общения с сектантами. Им можно иногда вежливо поподдакивать, но вот ходить с ними никуда не надо.

– Нет. Моя душа для него – открытая книга. Он должен знать всех, с кем я общаюсь, или контакт не будет полным. Ты пойдешь со мной? – Голос Грошикова стал настойчивым.

– Уже вечер, – сказала Улита.

– Мой гуру не спит. Ни днем, ни вечером, ни ночью.

– А я вот сплю! – сказала Улита зевая.

Грошиковский гуру ее абсолютно не интересовал. Слишком много всевозможных «гурей» приходило к ней на неделе продлевать арендный договор. Да что там многие? Все приходили. Быть гуру без лицензии мрака так же стремно, как держать на рынке ларек без нужных разрешений и бумажек. В пять минут проторгуешься. Уж кому-кому, а альтернативщикам это хорошо известно.

Грошиков страдальчески задумался.

– Не хочешь идти? Не надо! Тогда дай мне три капли своей крови! – попросил он.

– Зачем?

– Гуру по крови скажет: подходишь ты мне или нет. Он провидец! – заявил Грошиков.