Светлые века. Путешествие в мир средневековой науки

Александр Неккам родился в Сент-Олбансе в ту же ночь 1157 года, что и будущий король Ричард I. Рассказывали, что его мать, кормилица, кормила принца правой грудью, а сына – левой[389]. Когда Ричард возглавлял Третий крестовый поход против набравшего силу Саладина, Неккам преподавал в Оксфорде. Позже он вступил в орден каноников-августинцев, а со временем стал аббатом Сайренсестера, что на западе Англии. Именно там, году примерно в 1200-м, он написал свой самый важный научный труд – «О природе вещей».

Впервые Неккам упоминает о компасе, приводя его в качестве примера, в учебнике латинской грамматики. Он написал эту книгу в двадцать с небольшим, когда жил в Париже, после чего вернулся на родину и преподавал сначала в грамматических школах Данстейбла и Сент-Олбанса, а затем и в Оксфорде. Написанный им учебник должен был знакомить студентов с латинской грамматикой на примере активной бытовой лексики. Был там и раздел, посвященный оснащению судов: видимо, Неккам включил его в текст в память о путешествии через Ла-Манш. Кроме килевой качки и провианта, весел и якоря, он запомнил штаги и ванты, которыми крепятся мачты, а также топор, который, предположил он, нужен, чтобы рубить мачты, если надвигается шторм. А на тот случай, когда непогода скрывает от взгляда звезды, написал он, на судне обычно имеется «игла, закрепленная на оси: она вертится и крутится… и моряки знают, куда править, когда Малая Медведица не видна»[390].

Очевидно, что в 1180-е годы сухой компас уже широко использовался в мореходстве. Двадцать лет спустя Неккам решил описать его более детально. К тому времени в его распоряжении были некоторые из недавно переведенных трудов Аристотеля – Неккам был горячим поклонником Философа и его научных методов. Однако свой труд «О природе вещей» он писал прежде всего как нравоучительный трактат. Неккам, подражая святому Августину, ставил перед собой четкую задачу: подкрепить религиозные постулаты разнообразными примерами из жизни. Поэтому в разделе, посвященном морю, он мельком упоминает, что все реки текут к побережьям, схематично дает некоторые теории приливов, но подробно распространяется о силе волн и о самонадеянности любого моряка, который надеется подчинить их себе. Завершается раздел рассказом, который Неккам, как он заверяет читателя, услышал из уст надежного очевидца, – о мореходе, который регулярно пересекал Ла-Манш в компании одного только своего пса. Хотя собака была обучена по команде хозяина тянуть веревки, Неккам считал это непродуманной авантюрой[391].

Подробное описание морского компаса, которое приводит Неккам, также выливается в назидание высшему духовенству: «Прелат должен направлять своих подданных в этом море [жизни]», руководствуясь разумными соображениями. Однако, прежде чем прийти к такому поучительному выводу, Неккам выдвигает теорию, которой объясняет странное поведение магнитов: они всегда притягивают железо, замечает он, но другие магниты могут и отталкивать. Он утверждает, что сила притяжения магнетита активнее всего в отношении подобных ему предметов, к которым относится железо. Но, пишет Неккам, действует эта сила только в случае, когда более сильный объект притягивает более слабый. Поэтому, несмотря на бесспорное подобие двух кусков магнитного железняка, в этом случае сила притяжения одного сводит на нет силу притяжения другого. Далее Неккам рассказывает о железном саркофаге пророка Мухаммеда, который, по слухам, левитирует, не касаясь земли. Неккам подчеркивает, что это чудо можно объяснить действием множества магнитов, которые тянут саркофаг в разных направлениях[392].

История о левитирующем саркофаге похожа на ту, что за 600 лет до Неккама рассказывал Исидор Севильский, а до него Плиний. Как часто бывает со средневековыми научными трудами, трудно сказать наверняка, какая доля этих рассказов – результат непосредственного наблюдения, а какая взята из авторитетных источников прошлого. Неккам не особенно разбирался в практической навигации, и кажется наиболее вероятным, что его, несомненно, прогрессивные представления о свойствах магнитов были получены из вторых рук, а не в результате собственных экспериментов. Тем не менее в позднем Средневековье благодаря научному интересу к свойствам магнитов и активному использованию компаса этому предмету стали посвящать все больше сочинений. Жак де Витри, еще один каноник-августинец, живший поколением позже, утверждал, что магнетит «незаменим в морских путешествиях». Некоторый опыт в этой области у него имелся: он покинул родную Францию, чтобы стать епископом Акры, последнего оплота Иерусалимского королевства, а также ездил в Египет, чтобы принять участие в провальном Пятом крестовом походе[393].