Светлые века. Путешествие в мир средневековой науки

Епископ Нориджа, должно быть, потратил львиную долю полученных от парламента денег на переброску войск через Английский канал, из Кента в Кале. В начале Столетней войны английские полководцы могли реквизировать для таких целей торговые корабли, но судовладельцы активно протестовали против безвозмездного присвоения их собственности. Моряки тоже жаловались, что платят им мало, к тому же им постоянно приходилось месяцами торчать в портах в ожидании приказа. В любом случае одномачтовые торговые когги были не приспособлены для перевозки войск. Их глубокие трюмы были рассчитаны на транспортировку грузов внавал, но солдатам и их лошадям – по три на каждого всадника – требовалось место на палубе. Для всех морских переходов, кроме разве что самых коротких, английскому правительству приходилось за большие деньги фрахтовать баржи, галеры и оснащенные четырехугольными парусами галеоны в Германии и Португалии, в Генуе и Гаскони – в зависимости от того, купцы каких европейских стран соглашались иметь с ними дело. Что касается перехода через Ла-Манш, занимавшего от силы полдня, тут удобнее всего было переправлять крестоносцев на небольших судах по очереди. Так что Джон Вествик, видимо, совершил малоприятное путешествие на каком-нибудь грузовом или рыболовном судне[402].

К середине мая 1383 года Генри Деспенсер свез в Кале 8000 солдат и был готов начать военную кампанию. Началась она с потрясающего успеха. Армия, двигаясь вдоль побережья, добралась до Гравлина. «Перед глазами наших людей было знамя Святого Креста, – изливает чувства хронист из Сент-Олбанса. – Не переставая думать о цели похода и об отпущении грехов, они надеялись, что победа овеет их славой, но считали, что ради такой цели и погибнуть не жалко». Крестоносцы стремительно овладели Гравлином, убив множество мирных жителей и захватив большие запасы вина, соленого мяса, хлеба, множество грузовых судов и рыбацких лодок. В городе было столько лошадей, что крестоносцы покупали и продавали их по шиллингу, «и множество пехотинцев неожиданно стали кавалеристами»[403]. Затем они отправились в Дюнкерк, который тут же сдался на милость победителей.

Основная часть французской армии во Фландрии была распущена еще в прошлом декабре, когда закончилась длительная кампания против гентских бунтовщиков. Король Карл VI вернул оставшиеся войска в Париж, чтобы подавить протесты против повышения налогов. Он был предупрежден об английском вторжении, но сбором новой армии не озаботился. Оборонять Фландрию поручили опытным войскам, верным графу Мальскому, а также нескольким французским гарнизонам и необстрелянным местным рекрутам. Через пару часов после того, как крестоносцы взяли Дюнкерк, с юга подошла разношерстная фламандская армия. Под нависающими грозовыми облаками встревоженные крестоносцы выдвинулись им навстречу:

«И вот тут-то священники и викарии, соблазнившиеся обещаниями отпущения грехов, перед лицом настоящей опасности осознали, как хорошо дома, монахи и каноники поняли, как мил им обет послушания, а странствующие монахи увидели, насколько легче молить о подаянии на родине».

Однако, когда в небесах сверкнула молния, уступающие в численности крестоносцы показали себя неожиданно стойкими – и опасными:

«Мужи, не имевшие опыта сражений, получившие прекрасное образование, выросшие в мире и покое, наверняка потеряли бы самообладание, если бы Дух Господень не ниспослал им храбрость… Как стало известно, некоторые из монахов убили в той битве до шестнадцати человек. Похоже, чем дольше предавались они праздности в своих кельях, там более превосходили других в храбрости».

Сент-олбанский хронист, похоже, изменил свое отношение к Крестовому походу. Если раньше он критиковал Джона Вествика и других братьев, оставивших свои монастыри, то теперь пришел к выводу, что сам Господь благословил крестоносцев папы. День славной победы, подчеркивает он, пришелся на день святого Урбана[404].