Светлые века. Путешествие в мир средневековой науки

Закопченные кузнецы, черные от сажи,
В гроб меня загонят перестуком молотков.
Еще никто так не страдал от шума по ночам,
От мерзких воплей, бряцанья и лязга,
От крика курносых поганцев: «Угля, угля!»
Раздувают они мехи, пока башка не лопнет[470]

.

Однако шумные городские кузницы плодили не только неудобства. Иногда они вдохновляли средневековых ученых. Вспомните парижские события 1277 года, осуждение неприемлемых тезисов и конфликт между богословами и натурфилософами по вопросу, под силу ли даже самому Господу Богу сотворить вакуум. Магистр Парижского университета Жан Буридан применил свое понимание принципа работы гигантских кузнечных мехов, чтобы нанести решающий удар в этом споре. Он показал, что раздвинуть меха, когда сопло заблокировано, невозможно. Это, считал Буридан, доказывает невозможность существования вакуума. Меха помогли ему развить мысль и дальше. Несмотря на то что горячий воздух кузницы невозможно сжать еще сильнее, когда меха уже остановились, Буридан знал, что, остывая, воздух займет меньше пространства, что демонстрировало (как минимум в его глазах), что материя воздуха, его субстанция, – это нечто иное, чем его количественный показатель или объем. Даже если Буридан сам не был покрыт сажей – а он не единственный парижский философ, использовавший этот пример, – он явно был достаточно хорошо знаком с кузнечным ремеслом, чтобы строить на этом знании сложные и убедительные научные аргументы[471].

Монахи тоже с удовольствием работали с деревом и металлом. Ричард Уоллингфордский, в конце концов, вырос в кузнице, и построенные им часы доказывают, что аббат не окончательно позабыл жар горна и вес молота. Да и первый вариант экваториума Джона Вествика был сделан не кем иным, как Джоном лично. Его инструкции полны не только грустных упоминаний об ошибках, которые он допустил при первой попытке, но и советов, которые помогли бы читателю не повторить их. Главным новаторским решением созданного Вествиком прибора было то, что деференты всех планет были сведены в нем воедино – мы скоро увидим, как это работает, – но для начала все части прибора нужно было тщательно откалибровать. «Я советую вам, – предупреждает Вествик, – не писать имена знаков, пока вы не удостоверитесь, что ваш общий центр деферентов правильно и точно размещен» (рис. 7.9). На случай ошибки у Джона было наготове решение. «Если вы тут промахнулись, я научу вас, как это исправить: подгоните ваш центр деферентов так, чтобы он попал точно на… лимб экваториума»[472].

Первая собранная Джоном модель экваториума представляла собой всего лишь мини-макет. Он не указал его точных размеров, но пожаловался, что дополнительный круг для Меркурия «потребовал 24 отверстий в моем инструменте». Это, видимо, был тот максимум, который в принципе мог там уместиться, потому что до этого Джон писал, что «этот небольшой круг должен быть полностью испещрен маленькими отверстиями… если поместится, пусть их будет 360, ну или как минимум 180 или 90». Джон не указал, из какого материала сделал свой макет. Он вполне мог использовать дерево или даже пергамент. Сейчас, после того как Дерек Прайс в 1950-х разрезал старый переплет, манускрипт Вествика вшит в деревянную, обтянутую коричневой кожей обложку, но первоначально он был обернут в толстый пергамент. Часть его сохранилась; на нем до сих пор видны шершавые царапины и отпечатки алых чернил, которыми были выведены кривые экспериментальной проекции астролябии[473].

Рис. 7.9. Экваториум Джона Вествика. Обратите внимание на общий центр деферентов, отмеченный красной точкой на верхнем рисунке. Рядом записан мультиязычный совет автора мастеровому: «Я советую вам не писать имена знаков, пока вы не удостоверитесь, что ваш общий центр деферентов правильно и точно размещен»