Светлые века. Путешествие в мир средневековой науки

Чтобы составить полноценный гороскоп, нам потребуется повторить процедуру для каждой планеты в отдельности, причем истинную долготу Солнца вычислить проще всего, а запутанные модели движения Меркурия и Луны потребуют ряда дополнительных шагов. (Все шаги процесса вычисления воссозданы в виртуальной модели экваториума Вествика, и вы можете самостоятельно опробовать ее онлайн[480].) Но этим функции его изобретения не ограничивались. В верхней части экваториума имеется приспособление для определения эклиптической широты Луны. От эклиптики отклоняются все планеты, но широта Луны особенно интересовала астрономов, потому что затмения случаются только в те моменты, когда она равна нулю. Но и это еще не все: в нижней части экваториума помещался инструмент, предназначенный для вычисления колебательного компонента прецессии. Джон не дал себе труда подробно объяснить, как он работает, – в отличие от приспособления, определяющего лунную широту, действие которого он проиллюстрировал на трех примерах, – вероятно, по той причине, что этот второй инструмент выдавал только приблизительный результат. Возможно, позже, когда следующие поколения астрономов догадались бы сдвигать центральную медную пластинку, меняя положение эквантов и центров деферентов, это устройство могло бы стать полезным и даже необходимым. Но главная цель, которую ставил перед собой в 1393 году Джон, – создать инструмент, способный определять положение планет, а это его массивный прибор проделывал быстро и ловко, выдавая долготу небесных тел с высокой степенью точности: погрешность составляла не более двух угловых минут.

Похоже, Джон Вествик так и не собрал экваториум задуманного размера. Он понимал, что выковать медную деталь таких габаритов – непростая задачка для самого искусного мастера. Однако это не мешало ему вдохновенно экспериментировать: мастерить уменьшенную копию прибора, пробовать различные таблицы, способные заменить ряд процедур, и уточнять руководство. В процессе экспертизы рукописи обнаружилось, что ее автор постоянно перечеркивал или вымарывал слова, исправлял и редактировал текст. Где-то он добавил пометку на латыни, поясняющую английский термин, где-то поменял «черную нить» на «белую», а где-то изменил габариты устройства. На двух страницах он вычеркнул по целому абзацу. «Это положение ошибочно», – раздраженно приписал он сверху[481]. Нет сомнений, что, работая над рукописью, автор все еще додумывал конструкцию своего изобретения – и, к его разочарованию, модель порой отказывалась работать так, как он хотел.

Давайте попробуем представить его за работой в гостинице Сент-Олбанса. Аббаты, скупавшие окружающие гостиницу строения, жаждали тишины и покоя, но ничто не могло заглушить гула Брод-стрит. Неудобство причиняли не только ремесленники, но и животные. Сразу за гостиницей располагалась больница Святого Антония – странноприимный дом, предлагавший приют двум священникам, одному школьному учителю и двенадцати беднякам. В городе действовал закон, согласно которому свиньям, что принадлежали больнице Святого Антония, в виде исключения было позволено разгуливать на свободе. Свиньи представляли опасность: иногда они даже убивали маленьких детей, поэтому власти оставляли за собой право резать свиней, найденных вне загонов. Их недобросовестным хозяевам грозил штраф в размере четырех пенсов в день. Но на свиней Святого Антония это не распространялось. Согласно местной традиции, поросят, которые были так малы, что на них не нашлось покупателя, передавали в дар больнице. Животные бродили по улицам, а лондонцы откармливали их, превращая заморышей в ценный скот: с их стороны это был своего рода небольшой, но регулярный благотворительный взнос. Госпиталь помечал своих поросят колокольчиками, чтобы никто их не украл и не конфисковал. Однако доносившееся с улицы хрюканье и перезвон вряд ли помогали Вествику вникнуть в планетную теорию Птолемея[482].