Светлые века. Путешествие в мир средневековой науки

Выпавшие на долю Джона времена побуждали его искать постоянства и определенности. Черная смерть несла опустошение, но политические и социальные последствия этого смягчались стабильностью полувекового правления Эдуарда III. Увы, в 1377 году Эдуард скончался, его старший сын и наследник умер за год до этого, и трон перешел ко внуку старого короля, десятилетнему Ричарду II. В наследство Ричарду достались конфликты во Франции и Кастилии, Ирландии и Шотландии, а также демографические и экономические последствия чумы. Стране позарез нужна была сильная рука. Возмущение бедноты несправедливыми налогами и условиями труда вскоре вылилось в крупное восстание – крестьянский бунт 1381 года. Джон Гауэр писал:

…а житель наших дней
Увидел мир настолько разным,
Что старый опыт не указ нам,
Как было ведено допрежь[71]

[72].

Укрыться за стенами монастыря казалось разумным шагом (в 1381 году бунтовщики доберутся и до Сент-Олбанского аббатства: ничто не гарантировало безопасности). В такие ненадежные времена Джон Вествик мог искать успокоения в рутине церковных служб и астрономических штудий.

День за днем Джон пел псалмы о перстах Господа, который «поставил» Луну и звезды (псалом 8), приказал звездам править ночью, а Солнцу – днем (псалом 135); исчислил количество звезд и каждой дал имя (псалом 146). Тексты откладывались в памяти, а воображение захватывали затейливые инициалы, которые во многих псалтирях служили иллюстрацией к псалму и опорой для его запоминания[73]. Иллюстраторы псалтирей часто рисовали звезды. Их величие и неизменность служили превосходным напоминанием о силе Господней.

Ребенком Джон Вествик видел, как важно крестьянину понимать солнечный и небесный циклы. Повзрослев, он созерцал и изучал звезды в поисках смысла бесконечного космоса, желая проникнуть в Божий замысел. Измерения и математический подход лишь укрепляли в нем ощущение, что мир сотворен совершенным, что он подчиняется божественному закону. В следующих главах мы проследим за тем, как Джон открывал для себя этот мир. Но для начала давайте посмотрим, как наука астрономия управляла обыденной жизнью монахов.

Глава 2 Исчисление времени

Путь, которым Джон ходил из Уэствика в Сент-Олбанс, вел через реку Вер мимо старого рыбного пруда, принадлежавшего королю. Преодолев извилистый подъем Фишпул-стрит и добравшись до площади Ромленд, где проводились городские ярмарки, он видел впереди внушительное фортификационное сооружение (рис. 2.1). Массивные ворота Сент-Олбанса были возведены несколько лет назад как символ могущества монастыря. Они недвусмысленно сообщали: входящий в них вступает во владения организации, обладающей большой властью.

Сент-Олбанс был воплощением богатства – и склонности к злоупотреблениям – монастырей позднего Средневековья. Среди паломников «Кентерберийских рассказов» есть невероятно толстый монах с лоснящимся лицом. Чосер подробно описывает его плащ, отороченный дорогим беличьим мехом, золотые украшения и любовь к охоте. Когда приходит очередь Монаха поведать свою историю, Хозяин спрашивает его: «Не знаю только, как мне кликать вас: сэр Джон, мессир Альбан иль сэр Томас»?[74] Имя Джон, как я уже писал, было самым популярным в Средневековье, тогда его носила треть английских мужчин. Имя Томас тоже было очень распространено. (Томасом, кстати, звали аббата, возглавлявшего Сент-Олбанс в те времена, когда Чосер писал свои «Кентерберийские рассказы».) Но имя Альбан (Олбан) в Англии XIV века было в диковинку: Чосер здесь явно подшучивает над репутацией ордена, к которому принадлежал Джон Вествик. Однако нам не стоит принимать язвительную сатиру за точное и беспристрастное описание монастырских порядков Средневековья. По прошествии 800 лет со времени своего основания орден бенедиктинцев все чаще привлекал людей, не настолько преданных смиренномудрию, как завещал святой Бенедикт, – вот она, оборотная сторона головокружительного успеха. Однако аббаты и епископы видели скверну и настойчиво искореняли ее. Пусть бенедиктинцам XIV века не хватало аскетизма цистерцианцев, монастыри которых ютились на горных вершинах и прятались в безлюдных лощинах, пусть им недоставало проповеднического рвения, которым славились доминиканцы и францисканцы, однако ордену удавалось соблюдать равновесие между умеренностью и преданностью познанию – строгий, но разумный устав бенедиктинцев был приемлем и привлекателен как для неофитов из всех слоев общества, так и для влиятельных патронов[75].

Рис. 2.1. Аббатство Сент-Олбанс (1365)