Светлые века. Путешествие в мир средневековой науки

Один из них держит в левой руке Евклид, изображенный на предыдущей иллюстрации. Это не телескоп – первый телескоп появился в 1608 году, а простая подзорная труба, известная как диоптра. Диоптру обычно укрепляли на подставке и наблюдали через нее за движением небесной сферы. Евклид, живший в IV веке до н. э, учил своих учеников направлять трубу на восходящее созвездие Рак, а затем быстро заглядывать в нее с другой стороны, чтобы увидеть закат созвездия Козерог. Опыт демонстрировал, что эти два созвездия находятся на небосводе точно друг напротив друга. Трубку можно было снабдить гониометром и измерять угловую высоту светил. Соединив две трубы вместе, одну из них направив на Полярную звезду, а вторую повернув под определенным углом к первой, можно было проследить суточное вращение любой звезды вокруг полюса – и даже увидеть, как сдвигается сама Полярная звезда, расположенная чуть в стороне от оси вращения сфер. Вращение небосвода часто описывают как вращение небесного экватора – по сути, внешней проекции экватора земного, – который поднимается на востоке и опускается под горизонт на западе. Любой отрезок небесного экватора перемещается относительно горизонта с постоянной скоростью, поскольку этот круг небесной сферы расположен перпендикулярно земной оси. То же круговращение заставляет работать и солнечные часы – такие у монахов совершенно точно имелись, причем всех видов и размеров. В дни Джона Вествика самой популярной разновидностью были цилиндрические, которые иногда называют пастушьими. Цилиндрические солнечные часы были известны еще римлянам, но самое раннее из уцелевших описаний их изготовления относится к XI веку – оно было создано как дополнение к труду Германа Расслабленного об астролябии. (Историки всегда считали, что написал его сам Герман, но последние исследования заставляют в этом усомниться[95].) В описании цилиндрические солнечные часы названы «часами путешественника», что явно не соответствует истине, поскольку работают они только на одной географической широте. Выглядели они все одинаково, независимо от названия: цилиндр, вниз по которому сбегают часовые линии. Гномон (указатель) вращался вокруг цилиндра, и пользователь должен был выставлять его в соответствии с текущей датой. Изображение такого цилиндра в виде диаграммы сохранилось в богатом августинском аббатстве Мертон, расположенном недалеко от Лондона, – в рукописи XIV века (рис. 2.4). Мертонский манускрипт содержит потрясающее собрание научных текстов, и мы не раз еще обратимся к нему по ходу повествования.

Один из чосеровских паломников рассказывает пикантную (я бы сказал, возмутительную) историю о монахе, которого, как и многих из его братии, звали Жаном (Джоном). Он соблазнил стесненную в средствах женщину, дав ей деньги, которые занял у ее же прижимистого супруга. Они встретились в саду рано утром. Жан «ее проворно сгреб и стал лобзать в уста, в глаза и лоб»[96], а затем отослал прочь, велев скорей готовить обед, ведь «первый час» уж на его часах[97]. Монаху по нраву непристойные шуточки, и «мои часы» (в оригинале my cylinder – «мой цилиндр». – Прим. пер.) в данном случае – явный сексуальный намек, но не только: из этих слов понятно, что монах пользуется солнечными часами, чтобы соблюдать время молитвы, пусть Чосер и не упоминает, что Жан, отлучившийся из монастыря по хозяйственным делам, вообще молится. В любом случае «первый час» – это рано для обеда: по уставу святого Бенедикта первый (и часто единственный за день) прием пищи должен быть не ранее полудня[98].

Рис. 2.4. Развернутое изображение цилиндрических часов, начало XIV века. Некогда манускрипт хранился в аббатстве Мертон недалеко от Лондона

Так что же все-таки значит в данном случае «первый час»? Можно подумать, что это простой вопрос, но нам так кажется только потому, что мы слишком привыкли к равным часам, которым подчинена жизнь современного человека. Мы позабыли, что в природе не существует никаких часов и минут, мы придумали их для удобства. В данном случае «первый час» знаменует наступление первого часа дня, но так можно называть как некую точку на временнóй шкале, так и временной промежуток – или даже привязанное к нему богослужение. Сама концепция часа и дня требует прояснения. Даже о времени начала дня не было никакого общепринятого представления. Астроном Роберт Английский, писавший в Южной Франции в 1270-х годах, жалуется на такое неудобство: