Светлые века. Путешествие в мир средневековой науки

В 1382 году, пока юный король Ричард и его советники пребывали в нерешительности, французы подавили бунт в Генте и наложили жесткое эмбарго на торговлю шерстью. Депутаты Вестминстерского парламента к тому времени горели желанием вступить в войну, не в последнюю очередь потому, что эмбарго подрывало английскую внешнюю торговлю. Но после крестьянского бунта прошлого года правительственные финансы были в полном упадке. С апреля по сентябрь 1382 года доход правительства, которому пришлось продать кое-какие королевские драгоценности и занять денег у итальянских банкиров, не превысил жалких 22 000 фунтов. Парламент просто не мог собрать армию[374].

И тут на первый план вышел епископ Нориджский. Генри Деспенсер, младший представитель благородной фамилии, обладал всеми качествами, необходимыми, чтобы добиться успеха на поприще служения Церкви. Прежде чем отправиться к папскому двору, он изучал юриспруденцию в Оксфорде. На службе у папы он выказал полководческий талант, возглавив Крестовый поход против Милана, сопротивлявшегося власти понтифика. Благодарный папа немедленно назначил Деспенсера епископом Нориджа. Но и на этом посту Генри не считал нужным действовать миром. Хронист Сент-Олбанса пишет, что он лично водил кавалерию в атаку на крестьян во время бунта 1381 года. В полном доспехе, в шлеме, кирасе и с обоюдоострым мечом, верхом на коне он врывался в ряды крестьян, рубил и колол направо и налево и «скрежетал зубами, как вепрь»[375]. Энергии Деспенсеру было не занимать, но политиком он не был. В ситуацию во Фландрии епископ вмешался с подачи своего честолюбивого капеллана (который позже дослужится до поста архиепископа Йорка). Королевский совет был абсолютно беспомощен, парламент – парализован, и Деспенсер не упустил шанса воспользоваться полномочиями, которыми его наделил Урбан, и объявил Крестовый поход.

21 декабря 1382 года Деспенсер воздвиг огромный крест посреди собора Святого Павла в Лондоне. Там, на ступенях алтаря, он принес клятву крестоносца епископу Лондона. Как проводить церемонию принятия «Обета креста», к тому времени не помнил уже никто: по свидетельству одного хрониста, епископ сбился с ног, пока нашел описание ритуала, которое, по счастью, сохранилось в Вестминстерском аббатстве[376].

В новом году пропаганда заработала на полную мощь. Проповедники разъезжали по королевству, обещая невероятные духовные блага каждому, кто отправится в поход или сделает пожертвование на его подготовку. Они обещали, что дополнительный взнос спасет не только самого жертвователя, но и души его близких – причем даже тех, кто уже отошел в мир иной. Один монах скептически вспоминал, как проповедники клялись призвать ангелов с небес, чтобы они забрали души из чистилища и переправили их в рай. Женщины, писал монах, отличались особой щедростью. «Многие люди отдали больше, чем могли себе позволить, – сетовал он, – лишь бы обрести прощение для себя и близких. Все припрятанные богатства королевства – хранившиеся в руках женщин – оказались под угрозой»[377].

Не без опасений Вестминстерский парламент одобрил-таки предприятие. Хотя самым подкупающим пунктом предложения Деспенсера было заявление, что Крестовый поход обойдется собственными средствами, парламентарии решили передать ему 30 с лишним тысяч фунтов, полученные от последнего сбора налогов. Они явно были под впечатлением от обещания епископа собрать армию в 2500 всадников и 2500 лучников, которая будет биться с французами на протяжении целого года. Несколько меньше оптимизма им внушали полководческие таланты священнослужителя. С явной неохотой Деспенсер согласился подчиниться королевскому полководцу, который будет принимать все ключевые стратегические решения. Своего обещания он не сдержал[378].

Вербовочная кампания увенчалась потрясающим успехом. В войско записывались все подряд: оружейники и шорники, рыботорговцы и портные, лавочники и писари. Деспенсер, который стремился собрать максимально боеспособную армию, приказал вербовать только опытных воинов, а если новобранец таковым не является, пусть заплатит солдату, который будет сражаться за него. Частных пожертвований и денег, полученных от парламента, хватило, чтобы собрать внушительную профессиональную армию и нанять пять опытных командиров. Но значительную часть войска составляли духовные лица. Списки личного состава полнились капелланами и канониками, пасторами и пребендариями[379]. Отринув клятву верности обители, в вооруженные силы подалось и множество монахов.

Такое рвение одобряли не все их товарищи. Люди, принявшие крест, ввергают в неразбериху тихие благочестивые обители, жаловался хронист Мальсберийского аббатства. «Они оставили церковную службу, – возмущался он, – заявив, что отправляются воевать с антипапой. Но на самом деле воевали они лишь с добродетелью». Сент-олбанский историк Томас Уолсингем был согласен с ним: