Светлым магам вход воспрещен

– Безусловно, – закатил он глаза. – Иначе Ристад меня освежует.

Надеюсь, не только морально.

– Тогда возвращай, – согласно кивнула я. – Или подразумевается, что обратно только своим ходом?

– Ты никогда не сбегала из дома? – улыбнулся он.

– С моей матушкой подобные пассажи не требовались.

– Тогда ты не знаешь, что никто не сбегает, чтобы немедленно вернуться. Это совершенно бессмысленно и очень скучно. Так что нам сделать, улизнув от строгих родителей?

Пришить одного невыносимого инкуба, а потом надежно спрятать труп?

– Ты слишком взрослый, чтобы убегать из дома, – недовольно буркнула я.

– Давай представим себя старшеклассниками и лучшими друзьями, – предложил он.

Нет уж, Хэллрой Торстен, ни на секунду не забуду, что ты темный маг, по щелчку пальцев перенесший меня на другой конец королевства, а не старшеклассник. Но если очень хочешь изобразить моего друга, то потом не жалуйся старшему брату за рюмкой бабкиной рябиновой настойки, что исколол пальцы, пока пытался брить кактус!

– Так чем ты хочешь заняться, Агнесс Эркли?

Театрально расставив руки, с очаровательной улыбкой он сделал несколько шагов назад. Жаль, что прошел мимо фонарного столба и не припечатался затылком. Вышло бы забавно. Особенно если бы столб трубно отозвался, как на удар пустым котелком.

– Ну же, Агнесс! – поторопил Хэллрой.

Вообще, ошеломительное открытие, что он не просто красавчик-инкуб, при любом удобном (и не очень) случае источающий сарказм, а портальный маг, способный совершить стремительный и незаметный марш-бросок на дальние расстояния, да еще прихватить с собой багаж, несколько стопорило фантазию.

– Ладно, – вздохнула я. – Есть парочка мест, куда я хочу заглянуть.

Первый соблазн большого города ждал инкуба на выставке экзотических бабочек. Сама я терпеть не могла любых насекомых, особенно тараканов, но чего не сделаешь ради чопорного, высокоморального развлечения. Мы почти поссорились, когда спорили, сможет ли Нестор оживить жука-носорога из рамочки под стеклом, если привезти его в подарок, но к общему мнению не пришли. Еще пару часов угробили на скучнейшую лекцию о пользе бытовых заклятий в центральной библиотеке светлых гримуаров и оба едва не уснули. Хэллрой даже клюнул носом. Потом я затащила его в хозяйственную лавку, где с превеликой дотошностью выбрала клетку для крыс-зомби и заставила инкуба с этой клеткой таскаться по улицам.

Где-то между унылой лекцией и напряженной покупкой клетки для некромантского отродья мне вдруг вспомнилось, как во время летней практики мы с подружками ходили поглазеть на хористов из ансамбля светлой Академии святого Йори. Они дважды в день пели в городском храме, а после выступления всегда появлялся важный, очень разговорчивый проповедник и выдавал какую-нибудь нравоучительную речь. Хотелось верить, что сегодня он не слег с горловой жабой и приготовил проповедь на тему соблазнов в большом городе. Оставленная напоследок «клубничка» была призвана окончательно добить ведьмака и породить ну просто демоническое желание отправить меня в Торстен. Можно тычком в спину, я не обижусь. Главное, наикратчайшим маршрутом.

– Надеюсь, ты понимаешь, насколько я здесь неуместен? – даже не пытаясь скрыть недовольство, проворчал инкуб.

Спорить сложно. Темный маг, в лице которого отсвечивала демоническая сущность, вписывался в интерьер, как голая блудница в толпу монашек.

– И сидеть неудобно, – добавил он, поелозив на жестком сиденье, отчего громко лязгнула спрятанная под стулом клетка. О том, насколько Хэллрой впечатлен, свидетельствовала глубокая складка, прочертившаяся на гладком лбу.

– Считается, что неудобства обостряют восприятие прекрасного, – сумничала я.

– Скажи это тем мудрым людям, которые предпочитают слушать оперу, сидя в кресле театрального ложа, – парировал он.

– Здесь не поют оперу.

– Да, здесь исполняют священные гимны. Почему именно хор в капелле?

Хористы очень привлекательные, а проповеди длинные и нудные, но сбежать до окончания не удастся. На дневной концерт собралась целая толпа просветлённых старушек, а мы уселись в самый ее центр. Незамеченным не уйдешь: придется протискиваться между рядами под прицельным взглядом молельщика, так что вынудят сидеть, проникаться и незаметно превращаться в приличного человека.

– Теплые воспоминания, – соврала я. – Во время летней практики ходила сюда с подружками.

– Подружки живы? – с прохладцей, забыв про обычный сарказм, уточнил он.

– Что им сделается?

– Тогда почему ты предаешься воспоминаниям?! – с раздражением в голосе вопросил он, но вдруг фыркнул: – Ну конечно! Я все понял.

– Что именно?

– Ты вовсе не изображаешь строгую дуэнью, Агнесс Эркли! Ты такая и есть: набожная, скучная пуританка!

– Разгадал, – широко улыбнулась я, встречаясь с ним взглядом. Долгие секунды мы не разрывали зрительного контакта, хотя рядышком кто-то настойчиво покашливал, предлагая вспомнить о правилах поведения в приличных местах, особенно в капеллах. В фиолетовых глазах ведьмака вновь танцевали огоньки. Он все еще пытался меня зачаровать и наверняка уже обнаружил печать от ментального воздействия.