Светлым магам вход воспрещен

– Твоему брату исполняется тридцать три, он старший в семье. Очевидно, что займет место верховного ведьмака… – Я запнулась, заметив, как покруглели глаза будущего деверя. – В книжке читала. Люблю почитать на ночь, очень помогает здоровому сну.

– В какой же книге об этом было написано? – усомнился он.

В лекционном конспекте о ведьмовских кланах, ритуалах и прочих мелочах из жизни темных магов. В какой же еще?

– Да в одном дамском романе увидела, – соврала я. – Интересный, кстати. Там темный и светлая хотели пожениться, но семья была против, и в ночь восхождения силы он пообещал в дар…

– Наследников, – перебил меня Шейнэр.

– В смысле?

Шейн скривил губы, и на привлекательном лице вдруг появилось выражение вселенской грусти, не характерное для влюбленного мужчины, стоящего в пяти минутах от бесконечного, пожизненного счастья в браке…

– А что непонятного? – хмыкнул он. – Мальчики, девочки – дети. Мы с Кэтти хотим большую семью. Магия примет дар и благословит нас. Наши дети, без сомнения, родятся одаренными темной силой.

– А если нет? – помимо воли вырвалось у меня.

– Хочешь сказать, что родятся обычными людьми, как в вашей семье? – насупился он.

– Если сила не примет дар?

– Я уверен.

В голове мгновенно родился еще десяток неуместных вопросов, но кто я такая, чтобы из банального любопытства лезть в тайны чужой семьи. И все-таки… братьев четверо, а продолжения рода ждали именно от младшего. Остальные что, не прошли экзамен на будущее отцовство?

Пожелав оголодавшему жениху приятного аппетита, я вышла из комнаты и на полдороге к библиотеке столкнулась с мрачным, как призрак замка, Нестором. Он был одет в черное и держал на плече большой розовый сачок… При взгляде на мизантропа-некроманта немедленно появлялась уверенность, что если братья проходили экзамен на отцовство, то его просто не допустили. Решили, что от осинки все равно не родятся апельсинки, и закрыли в склепе до отъезда экзаменаторов.

– Нестор, у меня есть новость, – объявила я, зашагав рядом с некромантом, все равно направлялись, похоже, в одну сторону. – Бабочки еще не проснулись.

– Я в курсе, – буркнул он.

– Хочешь снежинки сачком ловить?

– Ты сказала тетке, что крыса сбежала? – с претензией вопросил он, давая понять, что сачок – это орудие для отлова воскрешенного грызуна. Возможно, теткой и врученное.

– Вот еще, – фыркнула я. – Пока ты сидел в печали, твоя крыса добралась до ее башни.

Выходит, Брунгильда заставила племянника проявить сознательность, выйти из депрессии… или не выходить, но выловить курсовой проект прежде, чем появятся первые гости и вся семья, включая портреты предков Торстенов, сгорит от стыда. Все-таки грандиозная женщина! Каким железным характером надо обладать, чтобы заставить себя бояться целый замок слуг, а заодно и племянников! Я готова каждое утро вставать ни свет ни заря, приходить на завтраки и перенимать опыт.

– Тебе вчера отдали клетку? – вспомнила о подарке, призванном умаслить семейного отшельника. – Лично выбирала. В нее удобно ловить крыс.

– Да? – Нестор резко остановился, оперся на сачок и кивнул, мол, излагай.

– В академии как-то разбежались воскрешенные хорьки, декан рвал и метал… – осознав, что ляпнула лишнее (и очень много), я откашлялась и пояснила: – В общем, ставишь клетку с заговоренной приманкой и не напрягаешься – курсовой проект сам прибежит.

– И где эта волшебная клетка? – изогнул он брови.

– Осталась у Хэллроя.

Некоторое время мы молчали. Нестор буравил меня многозначительным взглядом.

– Ты хочешь, чтобы я сама сходила к Хэллрою? – осторожно уточнила я и после выразительной паузы со вздохом добавила: – И помогла тебе выловить умертвие?

– А кто виноват, что крысы разбежались?

– Давай будем справедливыми: аквариум перевернула Элоиза, – возмутилась я.

– Да, но именно ты притащила мелкую ведьму, – напомнил Нестор и со смаком добавил: – За компанию.

Конечно же, кого еще некромант назначит виноватой в зомби-апокалипсисе? Единственную в замке чародейку, даже если она просто мимо проходила.

– Мы не смогли от нее избавиться… – Я с тоской посмотрела на почтовую шкатулку у себя в руках и вздохнула: – Клетку принесу, но дальше сам.

Хэллрой нашелся в залитой солнцем оранжерее. С бокалом в руке он сидел на садовых качелях и выглядел отвратительно: под глазами круги, волосы собраны на макушке странной загогулиной, закрепленной отодранной от какого-то куста веточкой с поникшими листиками. Измятая рубашка, в которой он красовался вчера вечером, была расстегнута до пупа, в вырезе мелькала бледная грудь и тонкие ключицы.

На придвинутом к качелям столике теснилась батарея пустых винных бутылок, тарелка с надкусанными клубничинами, и в этом бардаке стоял горшок с кактусом, накануне политым любовным зельем.

– Ох, милая Агнесс почтила нас своим присутствием, – сощурил покрасневшие глаза инкуб. Я стояла на приличном расстоянии, но все равно почувствовала облако ядреного перегара, окружающее выпивоху. Неудивительно, что у кактуса начал печально увядать цветок.

– Ты сегодня вообще спать ложился?