Светлым магам вход воспрещен

– Еще не успел, но Изольде пора отдохнуть. Моя девочка совершенно вымоталась.

Похоже, оставшись на ночь без компании, инкуб притащил в замок одну из столичных штучек, предпочитающих на обед живых крапчатых Йориков, но планы изменились, и свидание в оранжерее переросло в тихую пьянку. Я поймала себя на том, что окинула быстрым взглядом кусты в поисках спящей с перепоя девицы: ноги, торчащие из зарослей, клок от подола, выдранного колючей веткой, случайно потерянную туфлю – в общем, что угодно.

– А где Изольда? – уточнила я, ровным счетом никого не обнаружив.

– Что значит где? – не понял Хэллрой. – Вот же она, моя красавица!

Он потянулся и взял со стола цветочный горшок. В гробовом молчании я таращилась на него и не находила не то чтобы слов, даже мыслей, какие было бы прилично подумать при виде блондина, трепетно поглаживающего пальцем цветок на колючем мясистом боку кактуса… Что ж, инкубы привораживались, пусть и как-то по-своему, исключительно оригинально.

Наверное, стоило указать бедняге, что возлюбленная вообще-то кактус, но в ошеломлении я оказалась способной лишь спросить:

– С чего ты решил, что он дама?

– Посмотри внимательнее, странная девица! Не видишь изящный, грациозный цветок?

От большой любви он прижал горшок к животу.

– Хэллрой, не хочу расстраивать, но твоя Изольда – азрийский кактус!

– И что? – фыркнул он. – Это не делает ее хуже светлой чародейки.

– Я не о том. Ты мне вчера сказал, что азрийские кактусы выстреливают иголками, – напомнила я.

– Ты просто не знаешь, что такое страстные объятия, маленькая девственница, – фыркнул Хэллрой. – Они стоят любой боли.

– Нет, ты, конечно, страдай, если очень хочется, – кивнула я, – но помни, что Изольда скоро облысеет.

Тут кактус действительно решил чуточку полысеть и плюнул колючкой. Инкуб сдавленно охнул, едва слышно выругался и с удивительной резвостью переставил горшок с коленей на качели. Потом и вовсе отодвинул подальше. Бросив в мою сторону недовольный взгляд, он не стал вытаскивать вонзенный шип, просто прикрыл рубашку, пряча раненый голый живот.

– Зачем пришла-то?

– Куда ты дел клетку, которую мы купили вчера?

Хэллрой нахмурился, пытаясь осознать, о чем идет речь. Судя по глубокой складке между бровей, в голове у него происходила напряженная работа мысли, но припомнить, что к чему, не позволяли выпитые бутылки вина. Не желая и дальше напрягаться, он просто попытался от меня избавиться:

– Отдал темному прислужнику.

– Какому? – допытывалась я.

– Откуда мне знать? Они все на одно лицо.

В общем, сегодня Торстен-средний был не способен проносить пользу обществу. Сдаваясь, я махнула рукой – мол, счастливо оставаться, – но все-таки спросила:

– Хэллрой, можно вопрос?

– Что еще? – перевел он затуманенный нежностью взор от кактуса ко мне.

– Как долго на инкубов действуют любовные зелья?

– Так я тебе и рассказал, светлая чародейка, – ухмыльнулся он. – Эту тайну мы уносим с собой в могилу.

– И все-таки?

– Не угадаешь. А что?

– Ничего, просто любопытно, – уверила я, мысленно гадая, похож ли инкуб после любовного зелья на умертвие после воскрешения. – Ты же понимаешь, следить за инкубом вживую и читать о вас в гримуарах – вещи абсолютно разные.

– Сейчас я почувствовал себя подопытным кроликом, – прокомментировал он.

– Могу сказать, что ты очень привлекательный кролик, – поспешила я потешить мужское самолюбие полудемона.

– Агнесс… лучше иди, а то Изольда начнет ревновать. Она очень горячая штучка. – Хэллрой кивнул в сторону кустов, намекая, в какой стороне горит тот самый пресловутый закат, куда мне следует свалить.

Пришлось потратить не меньше получаса, чтобы выяснить у немеющей прислуги, что клетка для крыс счастливо стояла в гостиной. При виде нас с Нестором темные прислужницы цепенели. Видимо, поодиночке мы просто пугали, а в тандеме заставляли безответных людей натуральным образом столбенеть.

Некоторое время мы разбирались с дверцей, спорили, где лучше устроить засаду, и в конечном итоге я обнаружила себя в холле, следящей за тем, как Нестор осторожно укладывал в клетку кусочек сырого мяса. Зато почтовая шкатулка была при мне. Осталось добраться до библиотеки и отправить матушке ответ на утреннее письмо.

– Давай, – прошептала я, – отправляй зов.

Нестор очень странно покосился в мою сторону, прочистил горло и прикрыл глаза. Бескровные губы беззвучно зашевелились. Я с жадностью наблюдала: когда еще повезет поглазеть на настоящего некроманта во время призыва?

От магии бледные тени, лежащие в углах, загустели, начали стремительно разрастаться. На шее у Нестора вздулись жилы, на висках выступили капельки пота. Силой воли я подавляла чародейские инстинкты, гасила вспыхивающие кончики пальцев, удерживала желание развеять темную магию призыва…

– Колдуете помаленечку? – раздался в напряженной тишине голос инкуба.