Светлым магам вход воспрещен

Он отстранился. Наверное, это означало, что смехотворный допрос и прочие милые глупости завершились, можно подниматься на поверхность. Я даже шагнула в сторону лестницы, как вдруг Ристад схватил меня за локоть.

– Что?

– Пока ты обезоружена, – быстро проговорил он.

Ладонь легла на мой взлохмаченный затылок, а мягкие губы накрыли мои, податливые, все еще жаждущие его поцелуев. Интересно, влюбиться в мужчину возможно только за умение сладко ласкать? Если так, то я была в очень большой опасности…

Подозреваю, никто из гостей замка Торстен никогда так долго не любовался останками древнего чудовища. После потемок глубокой пещеры я щурилась на солнце, деловито проверяла, вернулась ли магия, и старательно избегала смотреть на прислужников. Наверняка по моему взъерошенному, ошалелому виду абсолютно всем – смотрителю, кучеру и даже лошадям, запряженным в карету, – было очевидно, что в пещере мы с Ристадом вовсе не распиливали скелет дракона на амулеты.

Я рассчитывала, что мы с ветерком рванем в сторону замка, чтобы теперь полюбоваться на вернувшего разум инкуба, и снова ошиблась. Тяжелый экипаж свернул с дороги к озеру и через некоторое время остановился у дома на берегу.

– Летний домик, – ответил Ристад на незаданный вопрос. – Очень хочется еще пару часов провести в тишине.

– Ты знаешь, почему летние домики называют летними? – светским тоном поинтересовалась я.

– Просвети, – не удержался он от улыбки.

– Зимой в них холодно, как в склепе.

– Думаю, мы оба умеем согревать, – заметил Ристад.

– Искренне верю, что ты говоришь о помещениях, – с видом чопорной дамы заметила я.

Пока мы на фоне костей дракона занимались приятными, но возмутительными вещами, дом подготовили к приезду гостей. Горел камин, и внутри царило уютное тепло. Тени крепко спали под начищенной до блеска мебелью. Возле окон, выходящих на тихое черное озеро, стояли два кресла с высокими спинками и широкими подлокотниками. На круглом столе, накрытом скатертью, нас дожидался обед.

И ни души. Ни одного темного прислужника, способного нарушить уединение.

– Ты не планировал возвращаться в замок сразу, – резюмировала я, стягивая перчатки и расстегивая верхнюю одежду.

– Здесь тихо, – отрекомендовал Ристад. – И главное, мертвое озеро не позволяет выстроить портал.

– Очень удобно, – усмехнулась я. – Хэллрой об этом знает?

– Безусловно, – улыбнулся он. – Я обязан сохранить родовое гнездо для потомков, иначе бабка Триша проклянет меня с того света.

Оказалось, что еда безнадежно остыла. Одновременно мы потянулись к фарфоровой супнице благородного белого цвета и замерли, не дотронувшись до гладких стенок. Мои пальцы светились голубоватой светлой магией, от руки Ристада исходил прозрачно-черный дымок. Мы обменялись быстрыми взглядами.

– Прошу, – тонко прочувствовав щекотливый момент, уступил он и даже сложил руки на груди, словно давая понять, что не прикоснется к еде.

Стараясь не встречаться с Ристадом глазами, дотронулась до пузатой миски с позолоченными изящными ручками. Воздух задрожал, нагревая содержимое. Когда фарфоровая крышка была поднята, от еды шел ароматный парок.

– Почему вы называете слуг темными прислужниками? – спросила я, наливая суп сначала ему, потом себе.

– Они заключили договор с Торстенами.

– И подписали кровью, – презрительно вырвалось у меня.

На лице ведьмака расцвела понимающая улыбка.

– Сейчас используют красные чернила.

– Ты тоже покупал души своих слуг, господин Торстен? – полюбопытствовала я.

– Я глава семьи, – напомнил он. – Люди приходят в замок за помощью, но не всегда способны предложить весомую плату за сложные ритуалы и идут в услужение.

– То есть вы меркантильно продаете чары несчастным, попавшим в беду.

– Мы – нет, – покачал головой Ристад. – Темная магия требует платы, и не обязательно деньгами. Но послушай, Агнесс, разве чародеи не продают магию?

– Прости? – ощетинилась я, готовая немедленно защищать моральные ценности светлых магов.

– Ваш отец зарабатывает на жизнь бытовыми чарами.

– Да, но… Светлая магия не требует продавать душу, а платят нам монетами и из благодарности за помощь!

Если вспомнить мужа Глории, полтора года прослужившего в помощниках у отца, то, положа руку на сердце, за помощь этого горе-мага следовало наказывать, а не благодарить.

– Мы не похожи на вас, – не удержалась я. – И на мир смотрим по-разному.

– Неужели? – усмехнулся Ристад. – У нас у всех есть голова, руки, ноги и магический дар.

Он взял ложку и спокойно попробовал еду, подогретую светлой, а не темной магией, словно личным примером доказывая, что совершенно не брезгует благами чужеродной силы.

– Нас учат разным вещам, вкладывают разные ценности.

– Ты про мир во всем мире? – с иронией заметил он. – Неужели ты полагаешь, что мы за войну просто ради войны?

– Темная магия совершенно другой природы. Она разрушительная, – чувствуя, что начинаю злиться буквально на пустом месте, выпалила я.

– А как же светлое заклятие воспламенения? – абсолютно спокойно напомнил Ристад, словно мы вели не идеологический спор, а обсуждали умения замкового повара.