Светоч любви

У нее на кухне стояло кресло-качалка, и она очень любила раскачиваться в нем туда и обратно после нелегкой работы по кухне. Так она отдыхала. С тех пор как появилась я, ей понравилось беседовать со мной, а мне все было интересно, и я была рада подолгу слушать ее. Я провела немало часов на кухне в обществе миссис Коуч. Мою маму радовало, что мы стали друзьями, потому что, без всяких сомнений, кухарка в этом доме имела власть.

Миссис Коуч очень любила поговорить о Семье и о том, как все было в те старые времена.

- Настоящее умение содержать дом - это искусство, - начинала она, как бы отмечая, что сейчас что-то делалось не так и это "не так" ей не очень нравится. Но потом она отходила от этой линии и продолжала:

- Здесь жили Хозяин и Хозяйка и их две дочери. Но Хозяин был игроком, всегда был.., а перед тем таким же был его отец. Так вот они и спустили потихоньку все свое состояние.

- И им пришлось продать дом, - подсказала я. Она наклонилась поближе ко мне:

- Причем, за бесценок, - прошипела миссис Коуч. - Мистер Сильвестер Мильнер - настоящий делец. Он купил дом, когда у Семьи не оставалось никакого другого выхода, как только продать его.

- А что дальше произошло с Семьей?

- Хозяин умер. Считалось, что от пережитого шока. Хозяйка вернулась в свой родной дом. Одна из юных леди уехала с матерью. Другая, как я слышала, заняла место гувернантки. Это ужасно. Она, у которой была собственная гувернантка, когда она росла, конечно же рассчитывала, что и у ее собственных детей тоже будет гувернантка...

Я про себя подумала, чем мне придется заняться, когда я подрасту. Может, и мне придется стать гувернанткой. Это была не самая радостная мысль.

- Он спросил меня, останусь ли я на своем месте, я согласилась. Я ведь свое дело всегда хорошо вела. Не много, однако, я понимала...

- А что происходит, когда он здесь? - спросила я.

- Мистер Мильнер? Ну, например, он приглашает на обед друзей. И они заходят в сокровищницу как ни в чем не бывало. Беседуют. О делах, о чем еще беседовать деловым людям! Но все это совсем не то, чего ожидали мы, я и мистер Каттервик.

Я тут же поинтересовалась:

- А что вам мешает уйти отсюда и найти дом, в котором живет Семья, причем никто из ее членов не проигрывает состояние.

- Ну нет, я решила жить здесь, потому что я привыкла жить именно здесь! К тому же, дело облегчается тем, что.., хвала Богу, он же не все время здесь.

- О чем вы подумали, когда впервые увидели его? - спросила я.

- О чем? Да о том, что он отличается...

- Отличается от кого?

- Да практически от любого, о ком бы вы ни подумали. А потом все эти сокровища и его род занятий. Что-то там не так, мне кажется. Странный бизнес. И странные люди, которые его окружают. Мы с мистером Каттервиком, впрочем, привыкли к этой публике...

- Он когда-нибудь разговаривает с вами? Она склонила голову набок и затем изрекла:

- Он единственный, кто никогда не приходил на кухню и не давал меню, как это принято в нормальном доме.

- А когда он приедет на этот раз, миссис Коуч?

- Он не из тех, кто информирует заранее.

- Возможно, он хочет приехать неожиданно и увидеть, чем вы все тут занимаетесь.

- Я не стала бы думать о нем так плохо.

Вот так мы и беседовали, и я все время старалась увести ее от Семьи, переключая разговор на нынешнего владельца усадьбы.

В день Рождества сначала подали утку, за ней последовал пудинг, торжественно доставленный на стол самим мистером Каттервиком. Пудинг был объят мистическими огненными языками горящего бренди, за которыми с любовным восторгом наблюдала миссис Коуч. На почетных местах на одном и другом концах стола сидела мама и мистер Каттервик. А вокруг стола собрались все слуги с семьями.

В куске пудинга мне досталась шестипенсовая монетка, а стало быть, и три желания, которые должны были исполниться. Одно перевешивало. Я очень желала себе увидеть мистера Мильнера до того момента, когда мне надо будет возвращаться в школу; вторым желанием было побывать в сокровищнице и третьим, чтобы мама и я продолжали бы жить в усадьбе Роланд.

Я поймала себя на мысли, что если бы папа был здесь, то нынешнее Рождество было бы самым лучшим во все времена, но, естественно, я понимала, что, будь он жив, нас здесь не было бы.

После торжественного обеда каждый должен был что-то "изобразить". Миновала сия чаша маму и мистера Каттервика, которых спасло их высокое положение, и миссис Коуч, от которой тоже не решились требовать чего-нибудь, учитывая ее параметры. Были исполнены песни, кто-то декламировал, некоторые решились на несколько танцевальных па, один из садовников играл в дуэте с сыном на скрипке. Я продекламировала "Гибель Вечерней звезды", миссис Коуч вторила мне шепотом. Я читала так великолепно, что у нее в глазах блестели слезы.