Светоч Русской Церкви. Жизнеописание святителя Филарета (Дроздова), митрополита Московского и Коломенского

По желанию святителя Филарета скит отличался простотой убранства. Устав для скита заимствовали частью из афонских, частью из молдавских монастырей. Скит был закрыт для посещения женщинами. Отец Антоний озаботился, чтобы в богослужении были усвоены некоторые напевы любезной ему Саровской пустыни. При ските за прудом выкопаны были пещеры, в которых первым поселился известный юродивый Филиппушка, впоследствии схимонах Филипп.

Как знать, не приходила ли на память святителю Филарету судьба святого Василия Великого, неутомимого в своей архипастырской деятельности, но мечтавшего об аскетической уединенности, и его друга Григория Богослова, вопреки своей воле ставшего епископом? «Возвышайся более жизнью, нежели мыслью, – писал, однако, Григорий Богослов. – Жизнь может сделать тебя богоподобным, а мысль доведет до великого падения. И жизнь устраивай не по малой мерке. Как бы высоко ни взошел ты, все равно будешь еще стоять ниже заповеди». В тишине небольшой кельи, неспешно, не отрываясь на людей и дела, читал святитель Григорий труды святых, занимался переводами.

Спустя годы владыка писал отцу Антонию: «Гефсиманского скита не было бы, если бы на Вашем месте был другой, даже из пользующихся моим доверием, потому что, не доверяя себе, не имел бы я довольно доверия к тому, что дело сделается порядочно, не будет затруднения в способах. Только полное доверие к Вашему духовному рассуждению и к чистоте намерения расположило меня решиться на дело, не принимая в расчет возможных неприятностей за несоблюдение форм перед начальством».

Необходимо подчеркнуть, что создание скита стало их общей тайной. Лишь 4 декабря 1850 года митрополит, сообщая отцу Антонию о намерении жены одного богатого купца пожертвовать скиту земли и лавки, приносящие доход около тысячи рублей серебром, заключал: это будет принадлежать собственно скиту, а не Лавре; скит, таким образом, обретает «твердость, независимую от произвола моих преемников. Мне кажется, что можно предоставить Святейшему Синоду такую просьбу и при том скромно рассказать происхождение скита, с возможною предосторожностию против могущего быть прещения за основание его без разрешения. Скажите мне Ваше мнение».

Согласие церковной власти было получено, и скит начал быстро расти. В него приходили иноки – ревнители подвижничества, желавшие одиночества и безмолвия. Трое состарившихся иноков пожелали большего уединения, и в пяти верстах от скита возникла пустынь Параклита.

Свт. Филарет в келлии Гефсиманского скита. 2-я четв. XIX в.

Скит стал любимым местопребыванием митрополита Филарета. Уединенность от людского шума и столпотворения, красота природы, возможность полной сосредоточенности в молитве и неспешных раздумий – все это было то, чего так жаждала его душа. Здесь можно было без помех читать и перечитывать любимого им святителя Григория Богослова: «Бога имей началом и концом всякого дела… Самая лучшая польза от жизни – умирать ежедневно… Светильником всей своей жизни признавай разум… Смотри, чтобы из-за видимости не ускользнула у тебя действительность…».

Главное и самое сокровенное в личности митрополита Филарета состояло в том, что он был прежде всего монах, вместе с черными одеждами принявший монашеские обеты смирения и послушания. И как бы дерзко и высоко ни взмывала его смелая мысль, как бы ни пламенело праведным огнем веры его сердце, он смирял себя и подчас в мучительных испытаниях искал прежде всего волю Божию.

Список молитвы свт. Филарета

Быть может, в Гефсимании родилась его известная молитва: «Господи, не знаю, чего мне просить у Тебя? Ты один ведаешь, что мне потребно. Ты любишь меня паче, нежели я умею любить Тебя. Отче, даждь рабу Твоему, чего я сам просить не умею. Не дерзаю просить ни креста, ни утешения, только предстою пред Тобою, сердце мое отверсто; Ты зри нужды, которых я не знаю. Зри и сотвори со мной по милости Твоей; порази и исцели, низложи и подыми меня! Благоговею и безмолвствую пред Твоею святою волею и непостижимыми для меня Твоими судьбами. Приношу себя в жертву Тебе; научи меня молиться. Сам во мне молись. Аминь».

С юности, а уж с монашеского пострижения точно, он ощущал себя гражданином неба, того Царствия Небесного, которое стало для него не меньшей реальностью, чем вся мирская суетная жизнь. Потому-то святитель Филарет мерил всё и всех этой высшей, небесною мерою. Потому-то в большинстве своих проповедей он исследовал тексты Ветхого и Нового Заветов, свободно прилагая их опыт ко дню сегодняшнему. Для него мир во времени и пространстве был един, как едина Церковь, как един Бог. Но он жил все же в этих двух мирах, сознавая, что это не всем дано и не все готовы дышать чистым воздухом мира горнего, что иные даже из собратий не в состоянии понять его и поверить ему. Думается, что это вынужденное раздвоение более тяготило душу святителя, нежели все дворцовые, синодальные и епархиальные неприятности, вместе взятые.