Светоч русской земли (СИ)

Сергий вошёл во дворец, озираясь по сторонам. Он почти был уверен, что встретит брата и потому не завернул к Богоявлению, как собирался дорогой. Он с удовольствием присел, не отказался и от трапезы, предложенной ему в молодечной княжого дворца. Боярин, ожидавший Сергия, растерялся, но сообразил, что путника прежде следует усадить и накормить, а тем временем повестить о его приходе князю, игумену Стефану и наместнику Алексию. Рагуйло Крюк сумел запоздать настолько, что у боярина отошло сердце, и дело окончилось для него без выволочки.

Гость, однако, отодвинул от себя мясные щи, ограничившись хлебом и квасом. Боярин, ругнув себя, притащил миску разогретой окуневой ухи, и Сергий, чтобы успокоить боярина, выхлебал и её.

Сытость клонила в сон. Сергий отвалился к стене и, расслабив тело, закрыл глаза. Заставил себя ни о чём не думать. И пока боярин бегал в верхние горницы дворца, Сергий пребывал в полудрёме. Нескольких минут ему хватило для отдыха, и когда боярин явился перед ним, он уже был бодр и свеж.

Спросив, где здесь - домовая церковь, Сергий, оставив серую свиту и мешок в молодечной, поднялся за боярином в терема и прошёл длинными лестницами и переходами. У порога домовой церкви, обернулся к боярину и сделал знак оставить себя одного, и боярин, окинув церковную утварь из золота и серебра, отступил, прикрыв за собой двери. Что-то было в этом молодом монахе, заставлявшее подчиняться ему.

Тут, в церкви, стоящего на молитве, и нашёл брата Стефан. Они обнялись, потом уселись на лавку в притворе, и Стефан поведал брату о семейных злоключениях великого владимирского князя, стать духовным лекарем которых он затруднялся нынче.

Сергий выслушал. Узнав, что за ним посылали по совету Алексия, вскинул взор на брата. Стефан иссяк, не ведая, о чём ещё говорить с Варфоломеем. Начал рассказывать о своих обязанностях и трудах. Брат был вроде тот и не тот, и это связывало Стефана. К прежнему присоединилось нечто, словно отлитое из прозрачного камня. Всё - зримо, всё видно насквозь в сияющих гранях, а уже не порушить, не достать, не тронуть рукой. Сергий внимал и, не перебивая, спросил:

- Тяжко - тебе, Стефан?

И Стефан, начавший прихвастывать, опустил голову, кивнул и ответил:

- Да.

Алексий вошёл в притвор церкви. Братья встали. Алексий, благословляя, вперил взор в младшего. Он давно уже умел с первого взгляда понять человека до его глубины, но тут было нечто и его сбившее с толку. Перед ним стоял молодой муж, почти юноша, и смотрел открыто, ничего не скрывая в себе. Ожидал вопрошаний. Он только что прошёл пешком десятки вёрст, потому что его позвали, и, стало быть, он нужен зачем-то ему, Алексию, и великому князю Семёну. И вот он - здесь, чтобы исполнить просимое, может, произнести несколько слов, и уйти.

Алексий продолжал смотреть на Сергия, задумавшись. Ведь он знал, он это и искал многие годы! Почему же теперь он растерян и не ведает, что сказать, о чём поведать? Был бы перед ним муж, убелённый годами, от лица которого струился бы такой же ясный и белый свет, он бы, может, простёрся ниц и попросил благословения. Может, и сейчас только это и надо сделать? Да! Это! Как поступали старцы в синайской пустыне, встречая брат брата, как сделал бы святой Антоний на его месте, не величаясь, ни саном, ни возрастом, ни даже святостью, ибо...

- Благослови меня, брат Сергий! - сказал он, наконец.

И Сергий поднял благословляющую руку, произнеся уставные слова. И тем уровнял. И, уровняв, снял с души Алексия тяжесть власти. И сразу попростело, и они уселись на лавку.

- Мне Стефан уже всё поведал, - сказал Сергий.

- Великий князь хочет видеть тебя! - сказал Алексий. - Но после столь тяжкого пути? Ежели завтра?

- Я успел отдохнуть, - сказал Сергий.

Алексий помедлил, встал. Он уже понял, что Сергий всегда говорит, и будет говорить только правду. Двинулся к выходу, но передумал и кивнул Стефану:

- Повести ты великому князю, что Сергий - здесь!

Стефан вышел. Алексий с Сергием остались одни. И тут Алексий сделал то, что уже давно хотел сделать, но не мог при Стефане, чтобы не обидеть богоявленского игумена. Опустился на колени и простёрся ниц у ног Сергия.

- Владыко! - услышал он над головой. - Недостоин - поклона твоего и несовершен - годами пред тобой! Встань, владыко! Приду я, и придёт другой, и не престанет свет! Встань, владыко, достоит мне лежать ниц пред тобой!

И когда Алексий поднялся, смущённый, Сергий опустился перед ним на колени, коснувшись скуфьей пола. И поднялся с колен, улыбаясь. И стало просто. И всё было сказано, на что не хватало слов.

- Князь жаждет утешения? - спросил Сергий.

- Он хочет чуда! - сказал Алексий.

- Чудо исходит от Господа, Его велением, но не по желаниям людей!

- Ведаю. Пото и позвал тебя.

- Опять реку, владыко, не достоин! Я могу, помолить Вышнего, как и всякий другой инок на месте моём.