Светочи тьмы. Физиология либерального клана: от Гайдара и Березовского до Собчак и Навального

Журналисты подметили, что единственный простой способ психологически «развалить» Чубайса – это удивиться, почему он, с его способностями и волей, до сих пор еще не стал президентом России. Похоже, это его сокровенная мечта.

Что ж – этим он ничем не отличается от множества россиян, которые, глядя на руководителей страны, задаются естественным вопросом «А чем я хуже?» Как известно, российские мужчины страдают тремя основными болезнями: алкоголизмом, простатитом и мечтой стать президентом, – причем отличаются они прежде всего тем, что первые две поддаются излечению.

Что же касается Чубайса, при проведении в России социологического опроса о том, кого граждане нашей страны считают наиболее ужасным выродком рода человеческого, он, на мой взгляд, вполне может занять почетное второе место после Гитлера. Правда, его карьера, в отличие от прошлого объединителя Европы, еще далеко не окончена, – и может принести нам немало страшных неожиданностей.

Но все, что можно пожелать герою этого ему сегодня, – это крепкого здоровья, которое позволило бы ему прожить достаточно долго для того, чтобы не только увидеть правовую оценку своих «подвигов», но и хотя бы начать нести за них заслуженное наказание.

Березовский Великий гешефтмахер: черный человечек лихого времени

Какое время было, блин!

Какие люди были, что ты!
О них не сложено былин,
Зато остались анекдоты.

(Игорь Иртеньев)

Черный человек

ко мне пришел.

(Сергей Есенин)

Борис Березовский, без преувеличения, стал «черным человеком» постсоветского времени. Долгие годы сам факт общения с этим могущественным и авторитетным деятелем серьезно подрывал репутацию, какой бы замечательной она бы ни была и каким бы вынужденным или безобидным ни было это общение.

Лучшее, что написано о Березовском (и в целом о старте российского бизнеса), – книга его друга и компаньона Юлия Дубова «Большая пайка» с внятным эпиграфом из Варлама Шаламова (не бывшим, в отличие от иных перестроечных икон, ни агентом КГБ, ни «лакировщиком действительности», даже лагерной): «В лагере убивает большая пайка, а не маленькая». Однако по понятным причинам она является апологией российского олигархата. Честно и во многом документально раскрывая внутренние трагедии научных сотрудников, окунувшихся в хаотический бизнес конца 80-х – начала 90-х, и жестокость этого бизнеса, книга существенно и, как представляется, сознательно приукрашивает мотивацию и характер их действий, причем не только на первом, но и на всех этапах «накопления капитала».

Попытаемся исправить этот недостаток.

Золотой гранит науки

Березовский родился в январе 1946 года в Москве. Отец, Абрам Маркович, инженер-строитель из Томска, работал на заводах по производству стройматериалов (во время юности Березовского – главным инженером Бутовского газосиликатного кирпичного завода) и, по словам Березовского, «так и умер на работе»; правда, по некоторым данным, он был еще и раввином. Мать, Анна Александровна Гельман, была старшим лаборантом в Институте педиатрии Академии медицинских наук СССР. Среди ее предков были поляки, евреи, украинцы и даже итальянцы. Они поженились в августе 1943 года, в дни завершения жестоких боев на Курской дуге; Березовского, скорее всего, назвали в честь его прадеда (его дед, Марк Борисович, умер в 1950 году).

Березовского отправили в школу в 6 лет; в шестом классе перешел в английскую спецшколу, по окончании которой в 1962 году неудачно поступал на физический факультет МГУ. Он утверждал, что его не взяли из-за национальности (хотя в паспорте он был записан русским), но в то время антисемитизм не был значимым фактором, тем более на физфаке (в отличие от мехмата МГУ, где он также проявлялся лишь в последующие годы; не случайно в ряде биографий говорится о попытке поступить на мехмат, хотя даже характеристики давались ему для физфака). Скорее всего, причиной была слабая подготовка Березовского: в школьном аттестате у него были пятерки лишь по алгебре и геометрии. По остальным предметам (включая профильный для школы английский язык и физику, которой он увлекался и даже занимался в физическом кружке при МФТИ) – «четверки», а по литературе – и вовсе «тройка».

В школе вместо стандартной фольклорной скрипки он шесть лет учился играть на баяне, – без видимых последствий (хотя о впечатлении от вида его тонких «музыкальных пальцев» вспоминали потом, в дни его славы, самые разные женщины). В старших классах начал нарабатывать хорошую характеристику: был членом школьной народной дружины, дежурил в агитпункте, но даже в характеристике указывалось: хотя, «вступив в комсомол, активно взялся за работу», «мог бы принять более деятельное участие в жизни школы». Классный руководитель отметил, что, будучи добрым, отзывчивым и «гибким», юноша «не всегда мог проявить волю», – удивительная характеристика для тех, кто знал его в зрелости!