Светочи Тьмы

Фрост даже специально смотался в Горисветово, перелез через крепкий забор, побродил по парковым дорожкам. Хотел подняться на смотровую площадку Свечной башни, но башня была ожидаемо заперта на замок. В душе ничего такого не всколыхнулось: ни хорошего, ни плохого. Просто еще одна картинка из прошлого, только и всего. Но когда-то он сам был частью этой картинки, когда-то ему было здесь одновременно весело, удивительно, больно и страшно. И сейчас, став взрослым и рациональным, Фрост продолжал считать, что дыма без огня не бывает. Став взрослым, он захотел покопаться в истории Горисветово.

Копнуть он решил поглубже, так сказать, прикоснуться к самым истокам. Истоки нашлись в Чернокаменском архиве. Там же Фрост познакомился с Иваном, только что назначенным директором. Внезапно у них оказалось много общего, внезапно Иван тоже увлекся историей Горисветово. Он же поделился с Фростом местными легендами. Чернокаменск, надо сказать, оказался весьма любопытным городком, у Чернокаменска оказалось множество своих собственных тайн. Фроста интересовали лишь те, что были связаны с Августом Бергом. Он хорошо запомнил лекцию, прочитанную Разумовским, у него была великолепная память и на даты, и на имена.

Нельзя сказать, что их совместные с Иваном изыскания так уж помогли продвинуться в поисках. Может быть, и помогли бы, если бы Фрост знал, что именно ищет. А так он просто собирал и анализировал информацию, пытался найти рациональное объяснение иррациональному.

Наверное, на том его изыскательский азарт и закончился бы, угас во время посиделок в Чернокаменском архиве. Если бы Иван не предложил вдруг копнуть не глубоко, а вполне себе поверхностно, так сказать, снять самый верхний временной пласт. Чуть больше десяти лет, что там копать-то? Но к совету Ивана Фрост прислушался, хоть ему и пришлось бороться с собственным совершенно иррациональным нежеланием «копать».

Или рациональным? Чего он боялся? Почему историю с Горисветовским маньяком считал недостаточно интересной и значимой для более пристального изучения? Не потому ли, что, так или иначе, та история могла задеть и их с Мирославой? Фрост точно знал, что не задела. Еще тогда, в Чернокаменской больнице, он спрашивал у Исаака Моисеевича про Мирославу. Уже тогда он получил ответ, что с ней все хорошо. Все эти годы с ней все было хорошо. Это его жизнь едва не пошла под откос, а она встречается со Славиком Горисветовым. Вот такие превратности судьбы.

«Раскопки» получились достаточно сложными и интересными. Информации о событиях тех лет почти не было в открытом доступе, да и местные не спешили вспоминать историю с маньяком. Сначала эти вынужденные препятствия вызвали раздражение, а потом азарт. «Ломануть» базы местного УВД у Фроста получилось без посторонней помощи. «Ломанул» так, что никто даже не догадался. Не зря, выходит, он считался одним из лучших. Оставалось разобраться с полученной информацией. Информации оказалось неожиданно много. Информация оказалась неожиданно пугающей…

Он ожидал всякого. Собственно, он уже давно все решил. Много лет назад решил. Он решил, что жизнь – это такая несправедливая штука. Юношеские привязанности не значат в ней ничего. Они расстались с Мирославой не слишком хорошо. Вернее сказать, совсем не хорошо. Она бросила его в беде, а сама продолжала радоваться жизни. Даже в больнице его не навестила. Вот такие выводы он для себя сделал. Вот к такой мысли приучал себя многие годы. Наверное, поэтому оказался не готов к открывшейся правде.

Если верить добытой информации, именно Мирослава стала последней жертвой Горисветовского душителя. Если верить добытой информации, Мирослава была мертва не меньше четверти часа. Но ей повезло! Подсобный рабочий лагеря, тот самый дядя Митя, нашел ее уже мертвую, реанимировал, отвез в больницу. Они разминулись всего на какой-то час. Фрост был уже в операционной, когда в приемный покой больницы поступила Мирослава. Наверное, он был настолько плох, настолько погружен в собственные страдания, что ни персонал, ни родители, ни Исаак Моисеевич не стали рассказывать ему про Мирославу. Они не рассказывали, а он не спрашивал, потому что был на нее зол и обижен. Он был зол и обижен на девчонку, которой досталось куда сильнее, чем ему самому. Вот такие дела…