Световой человек в иранском суфизме

Авеста (Ясна 57) описывает его царственное обиталище на вершине высочайшей из гор (Харайти Бареза, Алборз). Это то самое обиталище, о котором мы уже знаем, что оно «само собой светится изнутри, а с наружи украшено звёздами»; это космическая гора из авестийского гимна (Яшт 12:25), вокруг которой обращаются Солнце, Луна и звёзды; Нериосан, переводчик Авесты на санскрит, отождествляет её с горой Меру. Авеста и связанные с нею традиции обогащают этот мотив космической горы новой подробностью: на её вершине, на полюсе, на Полярной звезде находится обитель ангела Сраоша. Здесь развитие нашей темы само собой приводит нас к необходимости осознать нижеследующее: поскольку иерокосмология помещает на космическом севере обитель ангела Посвящения, а иерогнозис прозревает в его лице полюс, то самоочевидно, что принятие мистического посвящения переживалось, зрительно воспринималось и описывалось как достижение полюса, космического норда. Именно в этом можно усмотреть нить преемственности между зороастрийской духовностью, сосредоточенной на ангеле Сраоша и духовной вселенной суфизма, ориентированной на полюс. Мы только что упомянули о традициях, касающихся эзотерических иерархий, незримых опор нашего мира, центрированных вокруг полюса — упомянули, не забывая о вариантах числа и квалификации лиц, эти иерархии составляющих. Стало быть, с одной стороны полюс — это sitis ангела Сраоша (который соответствует, таким образом, ангелу Серафиелю); с другой же — титул «полюс» (кутб) присваивается в суфизме великому шейху определённой эпохи (даже шейху отдельной суфийской общины, тарика, поскольку она есть своего рода микрокосм), и в силу этого шиитской суфизм рассматривает такой полюс как отражение Скрытого имама.

Другой задачей зороастрийского учёного было привлечение внимания к параллелизму между иерокосмологией суфизма и некоторыми даосскими концепциями: ведь в центральноазиатском суфизме особенно укоренилась и получила развитие идея валайа, главным образом со времён Хакима Термезского (ум. 285/898), у которого наиболее показательно учение о сорока абдал. Даосским традициям известны семь духовных правителей, пребывающих на созвездии Медведицы. «Классический яшмовый стержень» располагает духовной доктриной, отражённой в самом названии этой организации, — доктриной, относящейся к Полярной звезде, «небесному стержню, вращение которого увлекает за собой все небесные тела». Всё это наводит на мысль о примечательных соответствиях с концепциями суфийского эзотеризма. В самом деле, в том и другом случае мы встречаемся с представлением, согласно которому духовный иерокосмос воспроизводит ту же схему, что и космос астрономический: мир подобен шатру, держащемуся на срединном столбе и подкреплённому четырьмя боковыми опорами (автад). Сверхъестественным персонажам, олицетворяемым этими опорами, предписано свершать еженощный обход вокруг света и уведомлять Кутб о всех обстоятельствах, требующих его помощи. Более того: символическая нумерология открывает поистине поразительные соответствия между нумерической конфигурацией дворцов эпохи Минь-Тан (световой дворик, служащий одновременно храмом и астрономической обсерваторией) и расположением фигур только что упомянутой мистической иерархии[58]⁶.

Итак, с одной стороны, ангел Сраоша бодрствует как страж над миром, погружённым в сонное забытьё; он — ангел-хранитель и глава четырёх «обходчиков», несущих ночное бдение над миром и ради мира; к ним приложим термин, служащий выражением сакральной нищеты, авестийский термин дригу (пехлевийск. дригош, зендск. дариош), — в современном персидском ему соответствует форма дарвиш, «дервиш», самоназвание, которое до сих пор носят все иранские суфии: «нищие духом». С другой стороны, это сообщество служит прообразом духовной организации, незримой для большинства смертных, — организации, подобной космосу и держащейся, словно шатёр, на осевом столбе, верхушка которого — обитель Сраоша, космический норд, «источающий свой собственный свет». Подобное представление подкрепляется символами даосизма, зороастризма и суфизма.