Светозарные гости. Рассказы священников

Водном греческом городе жили два друга. Один из них поступил в монастырь, где проводил жизнь в слезах покаяния. Другой остался в миру, жил беспечно и постепенно пришел в такое ожесточение, что стал дерзко насмехаться над Евангелием. Вскоре он умер.

Узнав о его смерти, монах стал молить Бога, чтобы ему открылась загробная участь почившего. Через некоторое время в тонком сне иноку явился его друг.

— Хорошо ли тебе? — спросил его монах.

— Горе мне, грешному! Меня пожирает неусыпающий червь, и нет конца мучениям!

— А что это за мучение? — продолжал спрашивать монах.

— Оно невыносимо! — воскликнул умерший. — Нет возможности избежать гнева Божьего! Ради твоих молитв мне дана свобода, и если хочешь, я покажу тебе мое мучение. Ты бы не смог вынести, если бы я показал его полностью! Можешь увидеть его отчасти…

При этих словах почивший приподнял свою одежду до колена. О ужас! — вся его нога была покрыта страшным червем, съедавшим ее! От ран исходил такой зловонный запах, что потрясенный монах в ту же минуту проснулся. Но адский смрад наполнил всю келью, и монах в испуге выскочил из нее, забыв закрыть за собой дверь. Поэтому смрад проник дальше и разлился по монастырю, все кельи наполнились им. Смрад не выветривался, и иноки были вынуждены оставить монастырь и переселиться в другое место. А монах, видевший адского узника и его ужасную муку, всю жизнь не мог до конца избавиться от прилепившегося к нему смрада.

Из области таинственного

Рассказы очевидцев

Этот случай произошел с прихожанином нашего сельского храма, Павлом Васильевичем. У него была большая семья, он еле-еле сводил концы с концами. В Самаре жил его родной брат, Сергей. На пятой неделе Великого поста он тяжело заболел и вскоре умер. Так как железной дороги в то время еще не было, Павел не успел попасть на похороны к брату.

Наступила Пасха. В первый день праздника, около десяти вечера, Павел Васильевич пил чай у себя дома. Вдруг входная дверь открылась, и в комнату вошел покойный Сергей Васильевич. Он перекрестился, подошел к Павлу и сказал: «Христос Воскресе, Паша!»

Тот очень испугался, но Сергей успокоил его:

— Не бойся меня!

Затем он сел рядом с братом на диван.

— Когда меня похоронили, сестра взяла себе мое имущество, а тебе ничего не оставила. Но она не знает про тайник — у меня в сундуке двойное дно, оно сделано незаметно, и его трудно найти. Возьми себе этот сундук, в нем лежат сто пятьдесят рублей и расписка князя Голицына на 90 рублей. Он тебе отдаст деньги.

После этого Сергей встал, попрощался с братом и пропал. А Павлу Васильевичу оставалось проверить правдивость слов брата. В воскресенье на Фоминой неделе он прибыл в Самару. Придя к сестре, Павел расспросил о последних днях брата, а также о том, в чем его похоронили. Она описала его одежду, и Павел понял, что брат явился ему в той одежде, в которой его положили в гроб. Он узнал, что Сергей сподобился причаститься и пособороваться перед кончиной и умер по-христиански.

Сестра сказала, что из имущества Сергея остался только пустой сундук. Павел попросил его себе на память, и сестра охотно отдала его. Когда он привез сундук в гостиницу и стал осматривать его дно, то действительно обнаружил тайник. Оказалось, что тонкая дощечка сверху дна привинчивалась к настоящему дну и поднималась, а под ней оказались ассигнации на сумму 150 рублей и расписка князя Голицына на 90 рублей. С этой распиской он пришел к князю, и тот, не сказав ни слова, выдал ему деньги.

***

Это рассказ поручика гвардейского полка Николая Рогозина:

«За полтора года до кончины Алексея Петровича Ермолова я приехал в Москву к нему в гости. Погостив несколько дней, я стал собираться в обратный путь к месту моей службы. Прощаясь, я не мог удержаться от слез при мысли, что скорее всего мы с ним видимся в последний раз. Он был уже очень стар, а я должен был вернуться в Москву не раньше, чем через год. Заметив мои слезы, Алексей Петрович сказал:

— Полно, я не умру до твоего возвращения сюда!

— Это знает только Бог, — ответил я ему.

— Я тебе точно говорю, что не умру через год!

Видимо, на моем лице отразилось сильное изумление, даже страх за нормальное состояние всегда светлой головы Алексея Петровича.

— Я тебе сейчас докажу, что я еще не сошел с ума!

С этими словами он отвел меня в свой кабинет, достал из ящика исписанный лист бумаги и поднес его к моим глазам.

— Чьей рукой написано? — спросил он меня.

— Вашей, — ответил я.

— Читай!

Это было похоже на краткую биографию Алексея Петровича. Там были указаны даты, когда произошли основные события его жизни. Он следил за мной и, когда я заканчивал чтение, закрыл рукой последние строки.