Светозары

— Илюша, Илюша! — успокаивая быка, запел хозяин. — Иди ко мне, мое золотко, на-ко вот корочку соленую… Это же надо стерве додуматься? Да Параньке-то. Взяла моим именем быка назвала! На память, говорит. Тьфу, штоб тебя разорвало!.. Илюша, Илюша!

Бык наконец успокоился, подошел к Илюхе и доверчиво ткнулся мордой в его ладонь. Илюха накинул ему на шею петлю из толстой веревки, обмотнул ее вокруг столба.

— Тяни!

Упершись ногою в столб, я потянул за конец веревки что есть силы. Петля захлестнулась, бычья голова медленно приближалась к столбу, глаза его, наливаясь кровью и дикой яростью, стали выворачиваться из орбит, могучая туша напряглась, готовая в одни миг сокрушить все вокруг. Но в это время Илюха, коротко взмахнув топором, ударил быка обухом меж рогов, в беззащитную звездочку. Бык судорожно дернулся и пал на колени. Илюха деловито вытащил из-за голенища сапога большой нож и зверовато оскалил желтые зубы. Из перехваченного бычьего горла ударила темная кровь, меня чуть не стошнило от приторно-сладкого ее запаха. Бык свалился на бок и затих.

Илюха подставил к разрезанному горлу заранее принесенную кружку. Набрав полную, спросил меня:

— Не потребляешь? А здря. Пользительная штука.

Кровь дымилась в кружке, как парное молоко. Илюха выпил, крякнул от удовольствия, ладонью стер красные «усы».

— От ее, как от браги — пьянеешь маленько, — поделился он.

А самое тяжелое началось после. Освежевать и разделать быка вдвоем оказалось делом не простым: поворочай-ка с боку на бок этакую тушу! Из-за Илюхиной жадности я чуть не надорвался. После неделю болели спина и живот. Но не напрасно. Наградил меня соседушка за труды: дал бычью ногу на холодец…

6

Как бы там ни было, а мой поход к Огневым оказался не напрасным. И это меня взбодрило.

— Пойдем сходим к деду Кроту? — в тот же вечер предложил я матери.

— К Силиверсту Корепанову? Откажет небось, — засомневалась мать.

— Ну и откажет. В лоб же не ударит? — наседал я, подражая бабушке Федоре. — Сходим завтра же. Вдвоем. Ага?

— Ох, уж мне как с протянутой рукой по людям ходить, дак легче на старой осине повеситься, — помаленьку начинала сдаваться мать. — И почему это жизни несправедливо так устроена? Ежели человек богатый, он обязательно плохой, бессовестный. Или правду говорят: совесть и деньги — два лютые врага?..

На другое утро мы с матерью отправились к Силиверсту Корепанову, или, по-уличному — к деду Кроту.

Об этом старике мне хочется рассказать подробнее, потому что в нашей деревне такой человек — единственный, а есть ли где-нибудь еще — не знаю.

Уже одна кличка Крот говорит о многом. В народе зря не назовут. Крот — под себя гребет… Всю жизнь Силиверст мечтал разбогатеть. Для этого не щадил живота своего. Но был он, наверное, из породы неудачников. А может, тут что-то другое…

Деревня есть деревня: здесь вся жизнь человека на виду, от рождения до гробовой доски. Рассказы о Силиверсте я слышал от бабушки, от покойного деда Семена, от других стариков, его погодков. И вот каким по этим рассказам представлялся мне Силиверст Корепанов.

В молодости был он парнем не сказать чтобы сильным и смелым, но проворным, ухватистым. Отец его умер рано, и отцовскую землю они поделили с младшим братом поровну. Брат какой-то квелый был, до земли неохочий, — все больше на гармонике играл, а вскоре и совсем куда-то в город ушился. Силиверст землицу его пригреб к себе и сразу женился. При добром наделе, при двух парах лошадей да наличии всякой прочей живности, мог бы Силиверст с богатым тестем породниться, с кулачком даже, но он взял в жены девку из самой что ни на есть бедняцкой семьи. На протест матери сказал: «Ничего ты не понимаешь. Мне нужна работница, а не балованная белоручка».

И оказался прав. Дочку богатого папаши перерабатывать лишку не заставишь, у ней защита есть. А эта безответная сирота не выпрягалась с утра до ночи. Правда, вместе с мужем. Силиверст вдруг проявил такую остервенелую жадность к труду, что все только ахнули. За короткое время он удвоил свои доходы, а потом и утроил. Нарождались дети, — и тоже на счастье, как по заказу: одни мальчики.

Но удивлялись люди не растущему, как на дрожжах, корепановскому богатству, нет. При вольных сибирских землях да имея голову на плечах быстро разбогатеть было немудрено. Удивлялись односельчане другому: Силиверст никогда не нанимал работников. Со всем огромным хозяйством управлялся вдвоем с женою, а стали подрастать ребятишки — их тоже начали впрягать в работу, с малолетнего возраста.

«Мотри, парень, надорвешься, — остерегали его соседи. — Пошто батраков не наймешь?» — «Я и сам за дюжину батраков сработаю», — отшучивался Силиверст. «Жаден, собака!» — за глаза осуждали люди.