Светские манеры

Значит, это правда. Каролина почувствовала, как внутри нее что-то оборвалось, словно стекло под кожей хрустнуло. А она-то думала, что Кэрри преувеличивает, чрезмерно драматизирует ситуацию. Каролина закатила глаза, сделав вид, что это ерунда, беспокоиться не о чем. Надо же, закатила глаза! Это мимическое движение Каролину всегда раздражало. Бессмысленная ужимка, беспомощное выражение неодобрения. И вот, пожалуйста, она сама повела себя как экзальтированная дама.

– Из того, что я слышала, – произнесла Каролина, – это будет, скорее, цирк, а не бал. – Обычно она была сдержанна в суждениях и потому мгновенно пожалела о своих словах. Фраза получилась жалкой. Каролина словно оправдывалась.

– Может, и цирк, да-да, – ответил Макаллистер, помешивая ложечкой чай, – но все только и говорят что о костюмах, приглашениях и т. д. – Уорд подался вперед, будто собирался сообщить ей что-то важное. – Я только что из редакции «Нью-Йорк таймс». Мне сообщили, что Альва Вандербильт пригласила их на ознакомительную экскурсию по Petit Chateau.

– Не дом, а ужас какой-то, – содрогнулась Каролина, опять не сдержавшись. Ничего не могла с собой поделать. Не Альва, а заноза в боку. Прежде Каролина особо не думала о других женщинах, пытавшихся свергнуть ее с пьедестала. Но Альва, опиравшаяся на гигантское состояние Вандербильтов, начинала ее беспокоить. – Беззастенчивая демонстрация комплексов этой женщины.

– Абсолютно с вами согласен, – отозвался Макаллистер. – Но этот дом и апофеоз богатства. Стоило мне переступить порог, я сразу увидел, как…

– Переступить порог? Вы были в том доме? То есть вы нанесли визит Альве Вандербильт? – У Каролины брови сами собой поднялись от изумления.

– О – Уорд махнул рукой: дескать, пустяки. – Миссис Вандербильт просто нужна была моя консультация по поводу организации бала, да-да.

– Понятно. – Еще несколько недель назад Уорд презрительно называл костюмированный бал Альвы вульгарным балаганом. В Каролине всколыхнулась ревность, возникло нелепое чувство, что ее предали. Ей была отвратительна сама мысль, что она должна бороться с Альвой Вандербильт за внимание Уорда. Она уже пыталась соперничать с любовницами Уильяма, и каждый раз благополучно проигрывала. Приуныв, Каролина ругала себя: Прекрати. Хватит. Во имя всего святого, она ведь миссис Астор! Ей незачем бороться за чье-либо внимание. – Все равно не понимаю, почему Альва решила наказать Кэрри.

– Ну, если хотите знать мое мнение, это довольно очевидно. Сколько раз миссис Вандербильт не принимали в вашем доме?

– Какое это имеет значение?

– Самое прямое. И должен заметить, – Уорд глубоко вздохнул, – со стороны миссис Вандербильт это очень умный ход.

– Что вы имеете в виду?

– Она намекает, что вы должны нанести ей визит. Если хотите, чтобы ваша дочь присутствовала на балу, вам волей-неволей придется поехать к миссис Вандербильт.

Каролина ахнула прямо в голос. И Кэрри, и Уорд считали, что это она виновата в создавшейся ситуации и решить возникшую проблему тоже в ее власти. Решить-то можно, но какой ценой? Да, сиюминутное счастье Кэрри зависело от приглашения на этот бал-маскарад. Но со временем ее дочь оправится от разочарования, а высокое положение Каролины в обществе зиждилось на ее умении настоять на своем.

Уорд, разумеется, понимал, сколь высоки ставки, но было совершенно очевидно, что он пленен экстравагантностью Альвы. Каролина осознала, что лишилась опоры, и теперь ей одной предстоит бороться за чистоту рядов светского общества.

Она должна как-то втолковать Кэрри, что такой, на первый взгляд, незначительный шаг, как светский визит к Альве Вандербильт, послужит для всех сигналом, что миссис Астор выдала Вандербильтам пропуск в высший свет. Альва и раньше вызывала у нее опасения, но теперь Каролине стало ясно, что визит к ней для нее самой обернется разгромным поражением. Если Кэрри и прочие полагают, что Альва намерена занять место Каролины на светском Олимпе, удостоив ее своим визитом, она сыграет ей на руку.

* * *

Той ночью Каролине не спалось. С улицы доносилось завывание ветра, по оконному стеклу царапала ветка дерева. Она попробовала читать, но это оказалось не то же самое, что чтение Томаса. Глаза быстро устали и закрылись, и ее вновь одолели противоречивые чувства: что важнее – желание помочь дочери или долг перед обществом.

Являясь высшим авторитетом в кругу светской элиты, к своим обязанностям Каролина относилась весьма серьезно. Никербокеры взирали на нее как на стража их традиций и ценностей. Мать, знала Каролина, никогда не простила бы ее за то, что она поддалась давлению. Разве могла она допустить в светское общество Вандербильтов? Особенно после того, как Альва наговорила про нее столько гадостей? Зная, что Альва метит на ее место?