Свежий ветер дует с Черного озера (СИ)

Он, не в состоянии и взглянуть на Теодора, опустился на свою неудавшуюся неудобную соломенную подстилку.

— Я разбужу. Скоро явится Уизли, нужно будет уходить, — послышался голос Нотта где-то на задворках сознания. Драко отключился моментально.

***

Поспать удалось не больше пары-тройки часов. Нотт аккуратно растолкал его, как и обещал, и Драко, слабо соображавший спросонья, успел все же поразиться: Теодор теперь выглядел совершенно собранным, причесанным и даже отдохнувшим (не иначе особые чары!), от него даже пахло прекрасно — свежестью и каким-то одеколоном! Ни следа вчерашнего растрепанного и безумного вида. У самого Драко состояние при пробуждении было, напротив, совершенно отвратительным: как будто огрели по голове пыльным мешком и еще потоптались сверху. Мышцы ныли, глаза слипались, и было полнейшее ощущение, что кто-то щедро сыпанул в них песка. Он мог себе представить, как при этом выглядит — ведь и спал-то в одежде. С трудом поднявшись, наскоро привел себя в порядок, но результатом остался совершенно недоволен — особенно на контрасте с Теодором.

Наглухо занавешенные окна уже посветлели, камин не горел и, более того, все следы чужого пребывания (за исключением пыли, стараниями Малфоя канувшей в небытие) исчезли, как будто их и не бывало. И когда только Нотт успел прийти в себя настолько, чтобы позаботиться еще и об этом?! Опросить бы его обо всем прямо сейчас, даже интересно, что он рассказал бы. Но, как назло, времени на это совершенно не было; в «Нору», по словам Тео, вот-вот должен был явиться полноправный хозяин, чтобы потом отправиться на условленную встречу с Драко возле «Кабаньей головы», а спалиться перед Роном Уизли в том, что он пару суток прожил в его доме, наследнику древнего рода совершенно не улыбалось. Встречи этой, к слову сказать, Малфой ждал с относительным нетерпением. Несмотря на то, что он узнал накануне, несмотря и на то, что знание это осело комом в горле и камнем в груди, ему ужасно хотелось действовать и даже было любопытно, что Уизли сможет ему предложить. Теперь, когда все орденцы были благополучно вызволены из темниц Малфой-мэнора, Кингсли, должно быть, вообще не было никакого резона рисковать немногочисленными людьми ради одной-единственной девочки. Одно было несомненно ясно: теперь этот мерзкий дед (или как он там на самом деле выглядит) обязан будет признать, что Драко сказал правду насчет Грейнджер — все бывшие пленники видели, что она действительно там. И все это подтвердят. Но полагаться на Орден Малфой больше мог и не хотел, одной попытки хватило с лихвой. Жалкие трусы, вот кем они оказались во главе со своим Кингсли. А вот на Уизли, который, по иронии судьбы, был замотивирован ничуть не меньше, чем сам Драко, — еще как мог.

В том, что Гермиона выкарабкается, Малфой не сомневался, хоть страх за нее сжимал сердце ледяными клещами. Ведь в том, чтобы с ней все было в порядке, как ни парадоксально, были заинтересованы все стороны (а те, кто не был, уже поплатились за это). К слову сказать, этот страх за Грейнджер, эти мысли о ней, эта тупая невозможность просто свалить из страны с чистой совестью бесили Драко не меньше неадекватного Тео, толком не ответившего ни на один вопрос этим утром.

Бывшие слизеринцы — а теперь Пожиратели Смерти — вышли на виды видавшее крыльцо, и Драко, поежившись от холода, быстро надвинул на лоб капюшон теплой мантии. Утро было сырым и морозным.

— Не говори ничего Уизли, — бросил Тео, вглядываясь в туманную даль, на холмы. Драко сразу же понял, о чем речь. — Он с ума сойдет.

— Как скажешь, — Малфой пожал плечами и схватился за протянутую руку, тут же оказавшись прямо на условленном месте: возле входа в «Кабанью голову» — то есть именно там, где Рон Уизли окликнул его три дня назад. Приземление вышло мягким, Малфой даже не пошатнулся.

— Ладно, дружище. Удачи, — произнес Теодор, легко хлопнув того по плечу, и Драко, повернувшись, нахмурился.

— А ты разве не идешь?

— Нет, не могу. У меня встреча кое с кем, — он загадочно улыбнулся краешком губ, тут же снова посерьезнев. — Кроме того, думаю, вам с Уизли и без меня будет что обсудить.

— Ты не все рассказал мне.

— Я знаю, — согласился Нотт. — Я еще присоединюсь к вам позже.

Драко машинально кивнул. На самом деле ему было все равно: даже если Тео не пожелал бы помогать, это, по его мнению, было только к лучшему. Малфой не мог его винить, он и так достаточно рисковал ради Ордена (зачем ему это было нужно, еще предстояло выяснить), да и ради самого Драко. Но и простить, что тот не помог Гермионе там, хотя для этого была совершенно реальная возможность, Драко тоже не мог. Он, кроме того, испытал некое подобие облегчения оттого, что не придется обсуждать при Нотте тему крестражей — Драко совершенно претило делиться этим с кем бы то ни было. Возможно, и даже скорее всего, дело было в этом дурацком, раздражающем страхе за Грейнджер: он боялся, что, чем больше народу узнает жуткий секрет, тем больше шансов (ужасных шансов!) будет на то, что кому-либо придет в голову уничтожать крестражи.