Свежий ветер дует с Черного озера (СИ)

— Поттер, — снова сардоническая усмешка. Драко не понимал причин такого хорошего его настроения. Разве не должен он был немедленно избавиться от всех троих? — Прежде, чем мы начнем, хочу, чтобы ты знал: убить тебя тогда в Запретном лесу было лучшим моим решением.

— Пожалуйста, не трогайте их! — взмолилась тихо Грейнджер. — Я… согласна на любые условия. Все что угодно. Только, пожалуйста, дайте им просто уйти! Всем.

— Мы не уйдем без тебя! — храбро (и, честно говоря, совершенно по-идиотски патетично) воскликнул Поттер.

— Очаровательно, — темный волшебник скривился раздраженно, и не взглянув на Гермиону, что аккуратно прикоснулась к его рукаву. — Ты понимаешь, сколь абсурдно то, что ты предлагаешь? Разумеется, понимаешь, поскольку точно знаешь мои условия. Готова жертвовать собой, глупая грязнокровка, в очередной раз жертвовать. Ради чего ты переступаешь через собственный страх?.. Ты ведь так боишься вечной жизни и так пренебрегаешь страхом смерти…

— Отпусти ее! — снова Поттер. Лучше бы заткнулся, все прекрасно понимали (Драко, по крайней мере, точно знал), что эти увещевания совершенно бессмысленны. Но Темный Лорд все же ответил — будто и сам зачем-то тянул время, едко улыбаясь, наслаждаясь этим разговором, этой во всех отношениях жалкой пикировкой. Всем, черт возьми, было понятно, кто победил.

— Видишь ли, Гарри Поттер… Я не держу мисс Грейнджер. Спроси ее саму, — усмешка рассекла бледно-серое лицо.

Драко перевел взгляд на Гермиону. Она молчала, поджав губы, обняв себя руками. Не двигалась. Не ответила. Ничего, черт возьми, не произнесла! На ресницах ее все так же блестели слезы, но она не плакала. И даже не пыталась опровергнуть сказанное.

Лорд повернулся к Гермионе, и Драко проследил за ее взглядом: она смотрела на него странно, долго, беспокойно. Мятущийся взгляд этот совершенно не был ему знаком. Это все чертов крестраж, осколок его замаранной души… Как избавить ее от этого? Смогут ли они найти способ, если выберутся из этого ада? Крестраж. Но что, если дело было вовсе не в нем? Драко вдруг осознал это, всем своим существом прочувствовал, пережил эту мысль так, будто это было окончательной и бесповоротной истиной — что если причина этой перемены в ней была вовсе не в чужой душе, а в чем-то другом? Безнадежность затопила его, выплеснулась через край отчаянием. Захотелось вдруг послать все к черту. Трансгрессировать прямо сейчас (о, если бы он только мог), в ту же секунду, оставить их всех здесь на погибель, вернуться к родителям… Одному, без той, что стала его жизнью и светом, так безнадежно привязанная ко тьме… Немыслимо. Теперь и это тоже казалось немыслимым.

…Голоса и шум послышались вдруг на нижнем пролете, совершенно меняя вектор всеобщего внимания, рассеивая царившие вокруг обреченное оцепенение. Драко похолодел: один из голосов был донельзя знакомым, и быть здесь ему совершенно точно не полагалось. Что могло произойти?.. Это был его голос, точнее, тот, к которому он пытался привыкнуть как к своему все гребаное утро.

Тео… Что здесь может делать Тео?.. Сейчас?

На лице Темного Лорда на какую-то долю секунды отразилось замешательство, но он быстро пришел в себя — и это последнее, что увидел Драко перед тем, как земля ушла у него из-под ног, и он полетел прямо на начищенный паркет. Невербальное Инкарцеро от Темного Лорда (почему только сейчас?) сбило на пол и скрутило самыми настоящими, вполне себе материальными веревками по рукам и ногам, пенька пребольно врезалась в запястья и голени, и Драко не смог удержаться от болезненного стона. Поттер и Уизли, судя по всему, были в не менее неприятном положении, но Драко не было видно ничего, кроме потолка, подола гермиониного платья, какого-то мельтешения сбоку. Странно, но страх немедленно погибнуть куда-то исчез. Сердце заходилось в безумном беге, а адреналин заставлял системы организма работать на пределе.

Невероятно близко со свистом мелькнула вспышка — Мерлин, хватит на сегодня битв и дуэлей, пожалуйста! Пусть все закончится. Просто закончится… Кто послал заклинание и что это было, Малфой не понял.

— Милорд! — чей-то вскрик — похоже, Нотта-старшего. — Умоляю, милорд, молю о прощении… Мой сын…

Драко задергался, повернулся на бок и попытался приподняться — теперь ему было видно лестницу и Тео, появившегося в контровом свете и походившего теперь на какого-нибудь магловского святого. Но зачем он явился? Возможно, это было спасением. Может быть, Тео явился, чтобы спасти их всех, чудесным образом узнав, что они все — попались, а Грейнджер не просто не может, но и не хочет им помогать. Мучительно сложно было соображать. Драко, никогда не замечавший за собой фаталистских наклонностей, но теперь, кажется, успевший в одночасье смириться и даже опустить руки, никак не мог уразуметь, проанализировать возможный мотив бывшего однокурсника явиться сюда сейчас.