Священная охота

– Я слышал об этом принце. Он был знаменитым военачальником, сражался с Аударом на протяжении двадцати лет – до поражения и смерти.

– До поражения – да. Что же касается смерти… Сыну моего сына было всего двадцать, когда я отнял у него его тело. Долина Священного древа к тому времени была покинута…

Мокрый лес, окутанный ледяным туманом, лишенные листвы деревья, тянущиеся из черной трясины… Корявые стволы, из трещин которых сочится смола, как гной из старческих глаз…

– Все воины, соединенные обрядом, были мертвы – погибли в битве или умерли от старости, – как те немногие, кто избег резни на Кровавом Поле. Все, кроме одного.

Глаза Венсела, как теперь казалось Ингри, тоже снились ему. Эти зрачки всасывали в себя видения… «Видения, которые не лгут», – однажды сказал Венсел. Возможно… Однако Ингри тоже знал, как лгать, говоря правду, знал, как обманчива истина и своевременное молчание.

«Тому, что я вижу, я верю. Но чего я не вижу?»

– Сопротивляться нам не удавалось. Многие смерти последовали быстро друг за другом – среди изгнанных членов клана Хорсривер, среди тех, в ком текла кровь древних королей. Я оказался заперт в бесполезном для меня теле ребенка, и мое нетерпение пожирало его – родственники сочли нас безумными. Потребовалось еще тридцать лет и новые смерти, прежде чем я снова обрел власть. Однако клана, который был бы готов сражаться за нас, больше не было. Я занялся политикой в попытке завоевать Вилд изнутри. Я копил богатства, обретал влияние, я научился сгибать тех людей, кого не мог сломать. Я высматривал трещины в королевском доме Дартаки и расширял их.

Видения тускнели, словно бессильные призраки, когда породившая их страсть начала остывать.

– Одного из графов Хорсриверов называли делателем королей, – слабым голосом пробормотал Ингри. – Это тоже был ты?

– Да, и его сыном, и сыном его сына. Я перепрыгивал из тела в тело, и во мне жизнь обретала невиданную густоту. Но мои сыновья больше не были добровольными жертвами. Боги, говорят, собирают души, не разрушая их, – это и есть доказательство, если бы таковое требовалось, что я не бог. Чтобы завоеванные умы не поглотило безумие, власть должна была принадлежать только одному… К тому времени вопроса о том, чьему, уже не возникало.

Полтораста лет я боролся, рассчитывал, истекал кровью и умирал, осквернив свою душу той давней фатальной ошибкой, из-за которой я пожирал души детей моих детей. И в один восхитительный момент я уже решил, что добился своего, что обновленный Вилд возродился. Однако новый король не обладал колдовской силой, в нем не звучала песнь этой земли, он не слышал зова древнего леса. Боги сжульничали. Я не был избавлен от своей вечной пытки. Моя война закончилась, но не была выиграна.

Вот так и появились странные знаменитые своей нелюдимостью графы Хорсриверы…

– Разве ты не можешь освободиться от того заклятия? – прошептал Ингри. – Как-нибудь?

Лицо Венсела исказилось, голос загремел:

– Неужели ты думаешь, что я не пытался?

Крик заставил Ингри поморщиться.

– Для этого нужно чудо, я думаю.

– О, боги давно охотятся за мной. – Улыбка Венсела была злобной. – Теперь они ужасно меня изводят. Они меня хотят, но я их не хочу, Ингри.

Ингри пришлось сделать усилие, чтобы его голос можно было расслышать.

– Чего же ты хочешь?

Выражение лица Венсела сделалось далеким, как будто горе, так долго сдерживаемое, превратило его в камень.

– Чего я хочу? За прошедшие столетия я очень многого хотел, но теперь мои желания сделались совсем простыми, как и подобает беспомощной старости. Такие простые вещи… Я хочу вернуть себе свою первую жену, и своих сыновей на рассвете их жизни…

Видение снова вспыхнуло перед глазами Ингри, слепя яркими цветами: смеющаяся женщина, стайка детей, скачущих на конях по топкому берегу Лура и восхищенно следящих за серой цаплей, взлетевшей в золото рассвета.

Мгновение Ингри мог прочесть в глазах Хорсривера: «Будь ты проклят за то, что заставил меня вспомнить!» Картины смерти в потоке крови, отчаяние поражения несли в себе менее пронзительную боль. Дрожащие пальцы Венсела сильнее сжали голову Ингри.

– Я хочу получить обратно свой мир.

«Ах… этот образ ты показал мне против воли… Он у тебя вырвался невольно».

Ингри облизнул губы.

– Но ты не можешь его получить. Это никому не удалось бы.

Красочная картина сменилась сухой, абсолютной тьмой, и Ингри понял, что больше видений не будет.

– Я знаю. Такое не по силам всем богам вместе, какое бы чудо они ни совершили. Мое желание несбыточно.

– Ты боишься, что боги уничтожат тебя?

На лице Венсела снова промелькнула странная улыбка.

– Я не боюсь – я об этом молю.

– Или… ты боишься наказания, которое тебя ждет? Боишься, что они обрекут твою душу на вечные мучения?

Венсел поднялся на носки и прошептал прямо в ухо Ингри:

– Это было бы лишним. – К бесконечному облегчению Ингри, граф отпустил его и сделал шаг назад. Склонив голову набок, он пристально взглянул в лицо Ингри. – Но ты все об этом узнаешь на собственном опыте, если тебе не повезет.