Священная швабра, или Клуб анонимных невест

«Похоже, первый этаж галереи разделен на два сектора, и в каждом убирает определенная уборщица», — увидел между делом количественную рекогносцировку рабсилы Лев Тимофеевич. Та, с корочками президента Всея Руси, мыла пол, громыхая ведром, в правом секторе; огромный пылесос «Самсунг» — «техника — даст ин фантастиш!» — вспомнил Рогаткин и подошел ближе, — стоял под аркой и не был включен. А другая, ему незнакомая, убирала в левом секторе. Незнакомая ему и очень симпатичная уборщица, похожая со спины на Клаудию Шиффер, вдруг обернулась, подмигнула и, управляясь с пылесосом поменьше, бойко продолжила пылесосить свой сектор галереи.

Лев Тимофеевич задумчиво качнул головой, долго смотрел на уборщиц и, попрощавшись с охраной, вышел из галереи в темный переулок Всадников.

«Ничего, ну ничегошеньки нет! — сделал грустный вывод следователь. — Ну ладно, Бог милостив, найду, может быть!»

И пешком пошел домой.

«Интересно, а как будет звать меня Ванечка?..» — вдруг подумал он.

То, что Ванечка будет звать Льва Тимофеевича «колючая голова», не знал еще никто, даже сам Ванечка.

Шоу-жизнь

Заставка шоу «Ультиматум» — лист бумаги, жирно перечеркнутый крест-накрест, — крутилась на мониторе в гримерной.

«Ну почему, скажи, хорошие сны не сбываются?..» — Ирина посмотрела в зеркало и позвонила Лере. Ирину только что загримировали для очередного ток-шоу, до которого оставались какие-то минуты.

— Лер, ну как ты? — спросила она. — У меня есть три минутки поговорить.

— Продаю секс-белье, а ты? — вздохнула Лера и замолчала.

— Ну, ты довольна?

— В общем-то, да. Тебе ничего не надо?.. — Лера вздохнула.

— Из секс-белья? — засмеялась Ирина. — Надо!

— Бери с собой кого-нибудь, и заходите, — хмыкнула Лера. — Приезжай, Ир! Посмотришь, у нас большой магазин и огромный ассортимент.

— Ладно, — пообещала Ирина. — Приеду.

— Ты про Гончарова ничего не слыхала? Представляешь, он так больше и не позвонил, — Лера вздохнула. — А нос у меня прошел и не болит даже. В общем — готова к новым приключениям.

Ирина перевела дыхание.

— Ты встречаешься с кем-нибудь? — осторожно спросила она.

— Нет пока. Тут рядом кожный диспансер, Ир… Наверное, скоро встречу какого-нибудь специалиста по бородавкам. Тоска, Ир, давай вместе хоть куда-нибудь выберемся? Давай!

— А куда? — Ирина кивнула Мамутову, тот маркером стучал по наручным часам, приглашая ее в студию.

— В ресторан или спортзал — за женихами. — Лера помолчала. — Или в караоке-клуб, ну, и в боулинг можно, — добавила она. — Пойдешь?

— Да тут мой бывший объявился, — Ирина вздохнула. — От него одни неприятности, поэтому пока не получится — дел невпроворот, иди одна, Лерка!

Мамутов подошел сзади и, осторожно взяв из рук Ирины трубку, положил ее на рычаг.

— Ты читала телесуфлер на тему сегодняшнего шоу? — спросил он.

Ирина кивнула.

— Когда это ты успела? Ну ладно, пошли! Смахни пудру с ресниц, звезда! — И Мамутов вышел из гримерной первым. — Жду, — обернулся он. — Я жду!

Они шли по коридору и столкнулись нос к носу…

— Я работаю тут, — сказал Костриков. — Три дня уже… Какой я молодец, скажи?

— Да? — сердце у Ирины кольнуло. — Где, Жень?

— В пресс-службе. — Костриков прошел мимо.

— Уволят, — изрек сзади Мамутов.

— Почему? — спросила Ирина шепотом.

— За неадекватность, — также шепотом ответил Мамутов. — Слава тебе господи! Недолго тебе его терпеть, не бойся, Ира!

«Тот мальчик, который разведенной зеленкой писал перед роддомом на снегу „Иришка, спасибо за сына!“, ненавидит меня и не скрывает этого… Чего он хочет от жизни? Успеха? Или его толкает жажда ненависти? Мне нужно как-то усыновить Пашку! И сделать это как можно быстрее. Без помощи Гончарова это вряд ли возможно…»

Вот и все мысли Ирины — перед началом ток-шоу.

_____

«Моя жизнь — сплошное шоу! Особенно последние сорок лет, — быстро поднимаясь по ступенькам телеканала, ворчал про себя майор Рогаткин. — Зачем они снова позвали меня? Похоже, я прирожденный шоумен. Видела бы меня мама».

Впрочем, Лев Тимофеевич не ожидал никакого подвоха. Как оказалось — напрасно.

На входе его встретил выпускающий редактор и провел в отдельную светелку перед студией, куда через пару минут осторожно заглянула гримерша.

— Вас припудрить? — спросила она. — Господин следователь?..

— Залысины, пожалуйста, чтобы не бликовали, — сквозь зубы буркнул Лев Тимофеевич. — Мне долго ждать? Когда меня позовут?

— Очень скоро, но вы отсюда не выходите, пожалуйста. Вас ждет сюрприз, — улыбнулась гримерша. — Очень приятный сюрприз, — добавила она, уходя и оглядываясь на результаты своей работы. — Красавец!..

Лев Тимофеевич кивнул — он любил сюрпризы, а доверчивостью время от времени мог затмить любого. Пока была жива мама, она Льву Тимофеевичу каждый день выговаривала, что нельзя быть таким, но сейчас, к сожалению, выговаривать было некому.

— Вы первый гость, проходите в студию, Лев Тимофеевич! И улыбайтесь в камеру! Не смотрите букой, чи-и-иззз!.. — позвали Рогаткина через двадцать пять минут. Косясь на софиты, старший следователь вошел в зал и сел на диван в самом центре большой студии. Звучала музыка.