Священная Терапевтика

После того как беседа и обсуждение исповедального письма завершены, адепт принимает из рук пациента бумагу с его исповедью и, дав кающемуся чистый лист (желательно «девственной» бумаги или «пергамента»), диктует ему «Латинскую форму исповеди», но на родном языке пациента. Дойдя до слов «…в пьянстве, интригах и словах», адепт диктует уже личное покаяние исповедующегося, синтезированное в предельно сжатой и вместе с тем духовной форме.

Включив таким образом эту личную исповедь в общую формулу, мы продолжаем текстом из Латинской формы: «Винюсь и признаюсь во всем, в чем согрешил…»

Бумагу эту подписывают так: «Кающийся грешник…» или «Кающаяся грешница…» Следует личная подпись.

После того как окончательный текст исповеди готов, кающемуся предлагают прочесть его: медленно, вслух. Затем Маг наносит на подпись пациента тонкий слой освященного воска и, пока воск еще мягкий, прикладывает к нему большой палец его правой руки, так, чтобы получился ясный оттиск.

Маг благословляет исповедующегося Венценосным Знаком и, держа свою правую руку на его KETHER, говорит Разрешительную исповедальную формулу:

«Asperges me, Domine, husopo et mundabor, lavabis me et super nivem deaibator. Властью, данной мне Глубочайшим Тетраграмма- тоном АМЕН и (следует Неизреченное Имя), я отпускаю тебе (следует имя кающегося) твои грехи и объявляю тебя чистым перед Богом и перед всеми людьми. АМЕН!»

Оба документа (с окончательным текстом исповеди и написанный пациентом накануне) зажигают от восковой свечи и сжигают дотла на предварительно приготовленном для этого металлическом или каменном подносе.

Маг бросает в пламя щепоть толченого ладана и чертит над огнем герметический крест.

Исповедь окончена.

Представителям ортодоксальной церкви следует знать, что форма исповеди, существующая сегодня в христианском храме, далеко не совершенна.

Причем не столько с внешней стороны, где существующие формальные неточности, вызванные, как правило, нарушением Закона Аналогий, препятствуют практическому и символическому отречению от греха. Была бы вера в таинство, и все «шероховатости» формы сгладятся сами по себе…

Нет. Действие Великого Таинства Исповеди подтачивается изнутри. И это вызвано многими суевериями, которые сознательно поддерживаются священниками.

В чем ныне исповедуют среднестатистического христианина?

Если это девушка, которая к тому же не может или не хочет вспомнить, в чем конкретно следует исповедоваться, многие священники начинают так: носит ли джинсы, всегда ли покрывает в храме голову, чем покрывает? Платком или шапкой? Живет ли половой жизнью? Крещен ли «сожитель», муж?

И если тон подобной «исповеди» задается не самим священником, а прихожанином, часто, вместо того чтобы остановить это пустое разливание словес, указав на подлинную сущность греха, и ласково, но твердо направить душу на верный путь, священник участливо поддерживает кающегося: «Действительно — так плохо… Не покрыла голову. Ничего, ничего, Господь простит, Он милосерден…»

Какое дело Господу Богу до того, как ты чтишь его — в шапке или — нет?! Что за дикое, жалкое суеверие! И это становится темой для обсуждения на исповеди…

Вспомним:

«Но настанет время, и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине, ибо таких поклонников Отец ищет Себе:

Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине»[282].

Часто ли задумывались некоторые священники, к чему обязывает их одеяние? Многие ли из них понимают, что недостойный исповедник способен убить веру в душе человеческой — этот источник света и жизни?

Горе поправшему чужую веру, горе насильнику духа, горе обманщику! Гнев Божий на нем — воздаяние за смертельный грех.

Вероятно, мне возразят: «А вот от вашей исповеди веет колдовством…»

Поэтому изложим здесь в нескольких тезисах символический и практический смысл магической исповеди.

Во-первых, предварительное письменное изложение способствует систематизации мыслей, а с магических позиций — их концентрации.

Во-вторых, реальный документ, составленный от руки, с сохранением почерка, присущего только пациенту, является символом раскаяния и отречения от греха.

В-третьих, такая символическая связь немедленно начинает действовать практически. Между сознанием кающегося и документом, составленным им же, устанавливается аналогия. Вспомним: всякая аналогия умственно-медитативного характера предвидит пространственный перенос (трансфер) энергии мысли на тот объект, с которым возникла аналогия.

В-четвертых, стройная форма, в которую облекается исповедь, само включение личной формы в эту общую, отточенную и зарекомендовавшую себя форму на подсознательном уровне — дает кающемуся представление о единении со Всемирным Духовным Началом и об освобождении от греха, а также надежду на его искупление.