Священная Военная Операция: от Мариуполя до Соледара

— Школа наша, получается, две войны пережила — и Великую Отечественную, и (подбирает слово) последнюю. Здесь штаб «Азова» был, «грады» стояли прямо во дворе, пулеметы на третьем этаже. Трупы по улицам лежали, сам ходил, хоронил. Обстрел закончился, вышел, прикопал.

Задаю непростой вопрос про обмен пленных с «Азовстали», но Сергей знает, пожалуй, самый верный ответ: «Отдали и отдали, главное, своих пацанов забрали».

Показывает на восхитительно-пейзажные заливные луга Каль-миуса:

Мариуполь, микрорайон «Октябрь» начали восстанавливать с детского сада, успели за лето

— Все заминировано было, но саперы расчистили. Саперы и коровы. Людей референдум, конечно, очень поддержал. Прямо радость такая пришла. И свет дали две недели назад, семь месяцев без света прожили. Россияне, «Россети», молодцы, конечно, — люди к ним выходили, кормить к себе тащили, благодарили как могли.

— Много людей голосует?

Сергей говорит мне с гордостью:

— В Донецке явка на сегодня 23%, а у нас — половина уже проголосовала! Пойдемте к магазину, посмотрим!

У школы толпа малышни. Спрашиваю самого маленького в шутку:

— Тимур, ты за кого голосовал?

Малыш, не задумываясь:

— За маму!

«НЕ ЗАПУГАТЬ, А УНИЧТОЖИТЬ»

У поселкового магазина перехватываем молодого парня — увидел, что голосуют, пошел за паспортом, а тут я с камерой. Арсений рассказывает, как в марте с семьей уходили из поселка в Мангуш, к «своим, дээнэровцам», с детьми на руках, через заминированные поля, тропками, по берегу моря. Сорок километров за восемь часов. Сейчас заканчивает колледж, автомеханик широкого профиля, но, поскольку «дружит» с компьютерами, собирается стать диагностом, «белым воротничком» в авторемонте.

От избирательной урны отходит проголосовавший мужчина в явно трофейной армейской флисовой куртке. Он объясняет мне:

— Референдум — это моя надежда на мирную жизнь. Запишите — никто меня не гнал, я сам пришел, это мое решение. И все мои знакомые и соседи были здесь. Все хотят стать россиянами.

За столиками для голосования мать двух детей Снежана и девушка Лена. Лена сначала отказывается говорить, но, конечно же, не выдерживает, когда я начинаю выяснять: почему жителей Мариуполя «захистники» из украинской армии и «Азова» не выпускали из города?

Лена объясняет:

— Ждали, когда соберется колонна, с белыми флагами и расстреливали ее. Не для того чтобы запугать, а просто чтобы нас уничтожить.

Коллега Елены — Снежана из поселка Волонтеровка рядом с Мариуполем. Говорит, что семья выжила лишь потому, что в доме были печка и подвал:

— Я знаю совершенно точно, Волонтеровку расстреливала именно Украина, такое у нас светопреставление было…

Первый фаст-фуд в городе возле памятника Шевченко, сейчас таких точек десятки

На этом избирательном участке очереди не было, но люди приходили голосовать буквально каждую минуту, только хлопала задвижка избирательной урны.

ЖИЗНЬ В ОБГОРЕЛОМ «КВАДРАТЕ»

Сам Мариуполь встретил нас уже вовсю работающими светофорами, сотнями машин, выметенными дорогами. Главный вопрос, с лета — работа для 200 тысяч горожан (до войны было почти 500 тысяч жителей). Завод Ильича уже начал набирать по цехам бригады, всех остальных бросили на социальные работы, и они вычистили город сколько смогли!

Я не собираюсь заниматься «лакировкой действительности», поэтому сворачиваю в Октябрьский район, в так называемый «квадрат». Закопченные многоэтажки здесь расположены так, что напоминают крепостные стены. Сам микрорайон на холме, и, разумеется, «азовцы» использовали его для обороны. Самое высокое здание — 14-этажная высотка — обглодана со всех сторон: в ней сидели снайперы, контролируя чуть ли не треть города. Их долго выбивали танками. Впечатление от этого обгоревшего по кругу «квадрата» жуткое. У одного из подъездов мы встречаем стайку бабушек. Дом выгорел дотла, последних этажей просто нет, там небо. Я поднимался наверх, чтобы отснять стройплощадку, — там быстро строится модульное здание для погорельцев. Даже в субботу, в проливной дождь, кипит работа.

Беседую с погорельцами. Живут в подвале, готовят на втором этаже на лестничной площадке. Инициативу перехватывает Галина, чувствуется, что она «старшая по подъезду». Галина проработала 40 лет физруком на «Азовстали», и в ней сохранились спортивная закалка и злость:

— В августе приезжала комиссия, дом под снос. Нам предлагают общежитие, по четыре человека в комнате, удобства на этаже. В общежитие заедешь и так там до конца жизни останешься. Но я не могу уехать, понимаете? У меня кухня уцелела, шкафы, вещи. Я не смогу на пенсию купить эти вещи, цены-то теперь какие…

— Сколько пенсия?

— 14 тысяч 200 рублей.